Cineticle: «Сын» Арсения Гончукова: верхом на пуле — Арсений Гончуков

Арсений Гончуков 

режиссер, сценарист, писатель

Меню Закрыть

Cineticle: «Сын» Арсения Гончукова: верхом на пуле



«Сын» Арсения Гончукова: верхом на пуле

В 2014 году московский нижегородец Арсений Гончуков, ученик и бывший ассистент Николая Хомерики, получает Гран-при фестиваля «Окно в Европу» за свой третий и наиболее отточенный фильм, который даже не назвать «российским» – настолько чужероден он местному дискурсу конвенционального авторского кино. Семейную трагедию «Сын», чье действие лишено социальной привязки и направлено скорее внутрь персонажей, мог снять поляк, румын, венгр или иной европеец, близка эта картина и «берлинской школе» (а именно Ульриху Кёлеру). Дмитрий БУНЫГИН размышляет о неизбывной теме и сквозном герое Гончукова – самой смерти в обличье неприкаянного мстителя – о выпущенной пуле и ее траектории.

…Персонажи этих лент гниют, и все носят в себе мертвеца, и не каждому дано сообразить, что умер. Кто, зная с самого начала, не верит и ищет отсрочки у кербера, кто догадался, склонившись над речкой забвения, и сгинул, а кому–то в детстве не сказали – он так и будет шататься до веку…

«Я не в детей стрелял. Я в ад стрелял», – герой-стержень гончуковского дебюта, дай ему слово для защиты, мог бы первым произнести это страшное, многим в апреле 2013 года показавшееся бессмыслицей, признание белгородского убийцы шести человек. Ветеран афганской Николай Иванович Баранов, в две финальные секунды «1210» заливший кровью – чужой, но затем и своей – комнатку собеса, повел себя, как подобает воину-интернационалисту, брошенному на тот свет, в тыл равнодушных чудовищ. Пермский срочник Саша из пущенной следом картины «Полет. Три дня после катастрофы» шел с гранатой на конкретного врага (к одру пилота, рухнувшего вместе с пассажирским самолетом и сашиной семьей), и только зрелище собственного ухмыляющегося трупа в отражении больничного зеркала отрезвляло солдата, навечно осужденного теперь взрываться изнутри после прерванного любовного романа.

Кадр из фильма «Сын» (2014)

Тематическим ковшом отмщения эти фильмы не исчерпаны, но долгожданной расплатой дышат и полнятся, а потому подзаголовок «Сочувствие гражданину Месть» сам просится к заключительному эпизоду трехступенчатой «трагедии мстителя», словно исподлобья снятой нижегородским уникумом Арсением Гончуковым, поэтом-журналистом-драматургом и в редчайшем смысле слова независимым постановщиком, чьи копеечные по стоимости проекты все же приносят съемочной команде международные (в том числе денежные) призы. Размеренная угрюмость, насупленная беззащитность и звериная игривая свирепость – волевые качества эмоционально нестабильного автора напрямую, без ситечка, передались «Сыну», внушив ранимым пиетет, скептикам – оторопь или преступную снисходительность. Кажется, мы слишком живы, чтобы испытывать более личные чувства, наблюдая за походом молодого эдипа, наглотавшегося невидимых зрителю слез, – противоестественно одинокого даже при формальном наличии близких родственников, верной женщины с чадом под сердцем и своры понятливых и всегда готовых подсобить знакомых и приятелей – посвятившего себя уходу за психически недужной матерью и отдавшего силы, деньги и последнее, как выяснится, терпение ради запланированного отъезда на заграничное лечение.

Кадр из фильма «Полет. Три дня после катастрофы» (2013)

Представим, что своеобразным предисловием к черно-белому по случаю траура «Сыну» стала каннская короткометражка «Вдвоем» Николая Хомерики (кстати, одного из непосредственных учителей Гончукова, с которым тот сотрудничал на сериале «Синдром дракона» на кроваво-суетной и незавидной должности второго режиссера). «Бам», – ложится крышка гроба, и действие фильма, решенного в жанре драматического буллет-тайма,  переносится в альтернативную некрореальность Арсения Гончукова, где у мертвого сына, схоронившего одного своего мертвеца, еще соль слез «на покрасневших веках не исчезла», как он, завязав шнурки, покидает порог за вторым, сам прикинувшись Смертью. Вокин дэд по имени Андрей и кличке Неро (мхатовец Алексей Черных несколько предыдущих лет пробавлялся, в основном, теледрянью вроде «Мамочек», «Бигля» и прочих «Ментов в законе»), оседлав пулю и слившись с ней в пути, рвет помаленьку зимний воздух и на бреющем кружится вдаль по фильму, сюжет которого есть траектория ее полета, к исчадию своего персонального ада, к истоку отравленной плоти – родному отцу-отказнику. Нырнув в домовину куртки, он прикорнет на пол-дороге, зловеще равнозначный выпавшему – умершему – снегу, за кадром укрывшему Андрея с капюшоном до поры, пока тот не отряхнется и, словно зомби в ностальгическом норвежском хорроре «Død snø», не сожмет свою жертву в ледяных объятьях. И забьется обратно на лавку или пауком под батарею. Наутро за окном вновь сыпанет, и обновятся снежные покровы, и завтра погоды не жди. Наверно, ад замерз.

https://cineticle.com/materials/essays/son-gonchukov