Арсений Гончуков: «Фильм сдвинул в людях какие-то пласты – Это важно…»
22 ноября 2012, 02:14
Автор: Елена ТАЛПЭУ
Полнометражный фильм Арсения Гончукова «1210» был снят им на собственные деньги при поддержке далеко не богатых, совершенно обычных людей, каждый из которых сделал, что называется, адресный вклад в то, чтобы картина никому не известного режиссера вышла в прокат. Это не частое явление в нашем кино, поэтому встреча с его создателем и сам показ фильма стали событием в нашем городе. «1210» – социальная драма о ветеране Афганистана, который узнает, что государство отменило ветеранскую надбавку – 1210 рублей. По мнению режиссера, это история о равнодушии. Арсений – выпускник Школы кино ГУ ВШЭ (Мастерская режиссуры игрового фильма), лауреат многих международных фестивалей и вообще очень разносторонний человек. С учетом минимального бюджета прокатом или, как он сам говорит, «самокатом» фильма ему пришлось заниматься в одиночку. Он не добился никакого коммерческого успеха, более того, изначально к нему не стремился. «Взгляд» побеседовал с Гончуковым и узнал, почему же ему было важно сделать именно этот фильм.
– Арсений, с чем было связано решение снимать фильм без участия студии-производителя, продюсеров, без господдержки?
– Честно говоря, я не хотел ждать продюсеров или просить инвестиции. Инвестиции дают немногим, в итоге их все воруют, продюсеров можно ждать по пять лет, и, если бы я это делал, до сих пор искал деньги. Если бы я лазил по коридорам Минкульта, выпрашивая какие-то инвестиции, я там бы и остался в виде скелета, как в «Индиане Джонсе». Я загорелся идеей, и мне важно было не остыть. Я люблю свою профессию режиссера, мне было что сказать, и я это сделал.
– Ты достаточно быстро нашел отклик у своих знакомых, друзей, единомышленников. Может быть, и продюсеры не заставили бы себя ждать?
– Чем богаче, тем жаднее. Самое парадоксальное, что мне присылали деньги самые простые люди: бедные актеры по 500 рублей, девушка из отдаленного города, которая одна растит дочь, кто-то полтора доллара из Америки выслал. У меня очень много богатых друзей: директоров фирм, нефтяников.
– Они откликнулись?
– Они – нет. Я, как и большинство людей, живу на то, что зарабатываю, у меня нет огромных накоплений. Все деньги, которые я заработал за год, причем лучший мой год в профессиональном смысле, я потратил на фильм. Мы снимали его три года, очень долго, мучительно и героически. Кино вообще технологически очень затратное, ресурсоемкое искусство. «1210» снимала группа энтузиастов, молодых режиссеров. Мы не любители, но для нас было удивительно узнать, что, как оказалось, это первый фильм в истории российского кино, который был снят без единой студии, у нас даже юридического лица нет… При этом фактически это авторское кино, в том плане что его делал один автор. Я сценарист и режиссер, продюсер и дистрибьютор. Даже не верилось, что фильм выйдет в прокат. Обычно довольно печально складывается судьба подобных авторских фильмов, их видят единицы.
– Какой бюджет фильма «1210»?
– Бюджет фильма, на самом деле, условный – 700 тысяч рублей, или 20 тысяч долларов. Из них мои друзья через интернет собрали 80 тысяч рублей. Эти деньги требовались на то, чтобы сделать звук. Это очень сложная с технической точки зрения штука, которую нельзя сделать дома. Дома можно даже смонтировать фильм, а для того чтобы сделать звук, нужна профессиональная студия. Буквально за четыре дня мы с моими друзьями в интернете собрали необходимую сумму, что меня очень восхитило. Эта история стала для меня открытием и поменяла мое отношение к миру! Нужно понимать, что в среднем, чтобы снять полнометражный фильм, необходимо порядка 2 миллионов долларов. У нас все актеры работали абсолютно бесплатно, а порой в невыносимых погодных условиях: некуда было даже спрятаться от дождя, без камервагенов, старвагенов, гримеров… Я знал, что в Москве много актеров, которые согласны работать без гонораров, это нормально, если проект интересный. Но даже сайт фильма в интернете нам сделали бесплатно.
– Ты не думал, что «1210» могло бы в итоге стать коммерческим кино, в том смысле, что оно хорошо бы шло в прокате?
– Я не думаю, людям не очень приятно смотреть тяжелое, заставляющее думать кино. Всем хочется больше развлечений, и это нормально. К тому же у нас прокатная сеть больше заточена на легкие коммерческие фильмы, с остальными большие вопросы.
– Как возникла идея фильма?
– Эта долгая история. Скорее, идея нашла меня. Я искал некую историю, которая рассказала бы о маленьком человеке, у которого есть честь, сохранилось чувство долга, справедливости. Это вечная история правдоискателя, который добивается справедливости.
– То есть не принципиально, что главный герой – ветеран-афганец, на его месте мог быть любой другой обиженный обществом, государством человек?
– С одной стороны, не особо принципиально, а с другой, очень даже принципиально. Афганская война особая, самая забытая, неприятная для воспоминания, потому что изначально у всех было понимание, что она была развязана зря. Ветераны Афганистана – люди с самой тяжелой поствоенной историей. У тех, кто прошел Чечню, сейчас хотя бы Путин есть. Я изучал историю войн, люблю военную тематику. Я с детства помню сидящих у метро афганцев. Их было очень много раньше, и сейчас они есть. Когда мы снимали фильм, мы посадили в метро артиста в афганской форме, и за короткое время, пока мы делали дубли, ему накидали денег. Афганистан – это часть нашей истории. Но я не могу сказать, что она коснулась меня лично: я не служил в Афганистане, мой отец не был афганцем, правда, я в качестве журналиста был на войне в Южной Осетии.
– Еще до начала проката ты заявил, что этот фильм основан на реальных событиях. Ррасскажи о них: когда, где, с кем они произошли?
– В 2010 году в Нижнем Тагиле инвалид застрелил двух сотрудников Фонда социального страхования и покончил жизнь самоубийством. В 2008 году в Житомире история была красочнее и, если можно так сказать, трагичнее в своей комичности. Там инвалид-колясочник, воин-афганец в зале суда захватил в заложники судью и секретаря и выстрелил в одного из сотрудников суда.
Таких случаев много на самом деле. Про них не рассказывают на Первом канале, но о них можно узнать в новостных лентах. И финал этого фильма, я считаю, не главное, о чем я хотел сказать. Мы могли бы и не писать, что «1210» основан на реальных событиях, но написали, как напоминалку, что такое было и есть. Для меня это фильм о любви отца и сына, о потере. Меня однажды спросили: как могли помочь такому психически нездоровому человеку, прошедшему афганскую войну? Я говорю, надо было полюбить его хотя бы немножко. Ему никто не помог…
– Слоган фильма достаточно провокационный: «Равнодушие рождает чудовищ»…
– И слоган, и фильм, безусловно, в чем-то провокационные. Честно, какой фильм на самом деле и как его воспринимают, мне все равно. Я внутри этого фильма решал определенные задачи образа. Я ничего специально туда не закладывал. Если бы я хотел снять провокационный фильм, я бы снял, как двести фашистов… Нет, не буду приводить такие метафоры. Я снял историю про реального человека, который сходит с ума, при этом остается человеком, вернее, до последнего пытается остаться человеком, сохранить свои честь и достоинство, но в итоге приходит к трагическому финалу. Насколько такая ситуация провокационна, решать зрителю. У меня нет политики, это художественная история. Хотя многие киноплощадки отказались показывать этот фильм.
– Как прошли просмотры в тех городах, где согласились показать «1210»?
– На удивление, везде по-разному. Я очень счастлив, что фильм принят, он замечен. Но где-то возникали ожесточенные дискуссии, зрители начинали спорить со мной. К сожалению, команда, которая его снимала, не присутствовала на премьерных показах, я был вынужден один за всех отдуваться. Как я уже говорил, у нас не было денег ни на рекламу, ни на привоз съемочной группы. В общей сложности его посмотрели в двадцати городах Украины и России, и везде градус аудитории был разный. Саратов стал городом, на котором закончился наш прокатный тур. У вас, на мой взгляд, он обсуждался напряженнее всего, люди стали буквально пытать меня расспросами, своими предложениями о том, каким должен был быть финал. Может быть, это было неприятно для меня, но хорошо для фильма. Значит, он сдвинул в людях какие-то пласты – это важно.
– Судя по твоей биографии, ты очень разноплановый человек: филолог по первой профессии, учился в аспирантуре, но не окончил, был фактически телевизионной звездой в Нижнем Новгороде, но все оставил и уехал в Москву, был политическим обозревателем, выпустил… книгу стихов. Даже рекламой занимался! Как ты пришел в кинематограф?
– Мне кажется, что в режиссуре вся моя многогранность и разносторонность раскрылись, хотя мне больше нравится история Перельмана – человека, который всю жизнь зациклен на одном. Мне не нравится разброс. Кинорежиссура – самый синкретичный вид искусства, в котором есть слово, изображение, работа со светом и людьми, есть музыка. Эта профессия меня максимально устроила.
– То есть, наконец-то, ты нашел себя.
– Да, нашел себя. Моя мама говорит, что у меня есть особенность видеть ситуацию в целом, объемно. Не знаю, так ли это, может быть, она и права.
– Ты разделяешь скептические настроения по поводу российского кинематографа?
– С одной стороны, да, разделяю. Просто потому, что хотелось бы лучшего, чтобы была более понятная и эффективная система распределения инвестиций. Один критик написал рецензию на мой фильм под названием «Государству должно быть стыдно». Главная идея его реплики в том, что деньги надо давать на такое кино, как «1210», а не на «Духлесс». Государство дает деньги на всякую коммерческую ерунду, я не знаю, чем это объяснить. С другой стороны, не все у нас так драматично, потому что выходят хорошие фильмы: «Шапито шоу», «Елена», «Измена», «Рассказы». Хорошего кино не может быть много, но оно появляется, и это здорово.