В далеком-далеком будущем обычные люди научились жить по триста-четыреста лет, и это не предел, но рано или поздно физическое тело придется покинуть. «Каждая семья упорно копила, откладывая на загробную жизнь, на жизнь цифровую, бесплотную, бесконечную…»
Роман изображает мир, где торжествует искусственный интеллект и концепция переноса личности в цифровую среду. Этот мир полон роботов, криков, многоточий. И замыслов, которые требуют перечитывания.
Человечество ушло на тысячи лет вперед, но заботы у него остались прежние, до боли знакомые сегодняшнему читателю. Мать скрывает от сына имя настоящего отца («Не осуждайте меня»). Мужчина не может смириться с тем, что на работе место убитого друга вот-вот займет новичок («Смерть напарника»). Игрок отказывается от реальной жизни в пользу компьютерной («Крик»). Неизбежные во все времена темы любви («Поток») и предательства («Выстрел») перекрывает горькая реплика ученого из «Вектора-м3»: он согласился лететь в космос, оставив семье цифрового двойника: «Как ты там, Ася? Как Ариша? Как Земля? Опять воюет?»
Новелла, давшая название сборнику, построена по принципу диалога. Двое влюбленных спорят о законе, который власти намерены со дня на день принять: кем считать цифрового человека? «Как Совет решит, так и будет? Решит он, что миллиарды живущих на серверах наших предков на самом деле никто, просто цифры, набор архивных данных, и что тогда? Всех отключить?» Гончуков выводит вопросы расовых противостояний на новый уровень: «Как оцифрованным доказать биологическим, что они полноценные люди? Ты считаешь сознание оцифрованных цельным и идентичным? У тебя есть предложения, как оцифрованные могут это доказать?» В отличие от многих любителей ставить вопросы и не давать ответов, герои Гончукова своих четких позиций не скрывают: «Люди не должны доказывать, что они люди. Никому. Никогда… это глупо. Нечестно. Унизительно… Не говоря уже о том, что невозможно». Мысль вызывает сомнения? Или звучит убедительно? Захотелось прочитать о третьей точке зрения на эту ситуацию, но короткая проза, даже собранная в «роман», этого не предполагает.
Из семнадцати новелл, предложенных автором, некоторые вполне могли обернуться чем-то большим, чем новеллой, — заключительная «Цифра», например.
В целом, Гончуков стремится показать мир будущего с разных сторон — в милиции («Первый маньяк»), в тюрьме («Эллин»). Один из способов закончить земную жизнь предложен в декорациях огорода («Пугало»). В будущем рождение человека подчиняется установленным правилам, а детям внедряются специальные импланты, чтобы избежать травмы, которую неотвратимо нанесет окружающая среда, — и это тоже источник конфликтов в мире грядущего.
Новейшие изобретения спровоцировали не прогресс, а войну — «жестокую, разрушительную, безобразную. Людей против людей, технологий против технологий». Один из персонажей проблемную точку обозначает так: «Столетия назад люди думали, что искусственный интеллект опасен, но ИИ — это требуха, горстка чипов, пучок проводов! Сам он ни черта не может. Опасно то, что мы делаем сейчас <…> Вот что закончит историю. Вот что убьет нас. Когда мы отдадим человеческую личность машине».
Выходит, игры с техническим прогрессом неминуемо ведут к войне? Как будто бы да.
Самая наглядная картина грядущего, на мой вкус, воспроизведена в новелле «Музей». Андроиды потребовали у правительства признать их права, что привело к столкновению. «Если задуматься, вся мировая история — это требования одного человека к другому человеку признать его право на жизнь. Сначала права другой расы, потом гендерные войны, меньшинства, потом признание искусственного интеллекта, а потом и первых цифровых людей». Так считает отец, который привозит дочь в музей, где хранится запись, как ее бабушка командовала внутренними войсками во время столкновения людей и андроидов. Благодаря современным технологиям внучка оказывается буквально в эпицентре боя. Видит, как бабушка манкирует приказом и отказывается стрелять, потому что распознает в оружии протестующих муляж: «Это имитация, я видела такую на учениях… Они никого не хотят убивать». Фразе было суждено обернуться лозунгом, сигналом объединиться и стать символом того, что «одни люди не хотят убивать других, тех, кто стал жить в иных телах».
Признаться, будущее, которое представляет Гончуков, не вызывает ни доверия, ни желания в нем оказаться. Другое дело, что, когда отвлечешься от книги, выглянешь в окно, окажется, что будущее уже наступило. И если автор «Доказательства человека» просчитался, то, увы, только в деталях.