Дедушкин ящик

Рассказ

Опубликовано в Альманахе «Пашня», выпуск №3, 2018 г.

Маленький Аркаша подошел к запретному ящику. Ящику дедушки. Высокий, продолговатый, тяжелый, он, казалось, не стоял на льду, а из него рос. Как железный дуб. Бурый из-за старинной ржавчины на боках, ящик негромко поблескивал оставшимися островками металла. Аркаша смотрел, но подойти не решался. Тогда он шагнул и сел на него — покорил, захватил. Сверху ящик обтянут потрескавшейся, как старинные картины, кожей. Тугая, черная, она скользила, и кажется, еще хранила тепло. Несколько минут назад на нем сидел дедушка. Теперь вместо него сидит Аркаша. Один на всей реке. Мальчик невольно распрямил спину, выпятил грудь, чуть раздвинул ноги. Ровно как дедушка. Копия дедушки в масштабе один к десяти. Аркаша чувствовал телом вес железного монстра. Вес, который пятилетний Аркаша не надеялся взять. Он мог сдвинуть ящик, но поднять и понести — нет.

Снег закрыл солнце, словно сухой кистью мазнули по диску. Дедушкино тепло быстро исчезло с поверхности кожи, ушло вглубь, в старый потерявший эластичность поролон, крошившийся в порошок, пахнущий сараем, дождем, краской. Возможно, запах прицепился осенью, когда они вместе с дедом красили ограду дома. Синий забор. Дед красил его несколько дней, кропотливо, дотошно, капитально.

Становилось холодно. Высоко в небе разгонялся ветер, быстро опускаясь, хлестая еще спокойную реку. Аркаша поднялся, но тут же развернулся и уставился на ящик. Замер. Мрачный прямоугольник на белом льду притягивал внимание, как темная воронка. Аркаша знал, что внутри лежат сокровища.

Снял, сбросил на снег варежки, красные руки давно морозило, пальцы перестали гнуться. Аркаша встал перед ящиком на колени, нащупал под выступающей, как у гриба, кожей боковин две щеколды и потянул вверх. Пальцы сорвались. Не потому, что уже онемели, и стали, как замороженное мясо, а из-за того, что щеколды успели примерзнуть. Но Аркаша холода не чувствовал, в горячей груди молотило сердце, от одного прикосновения к заветному сундуку.

Пару раз дед страшно и басовито ругался, увидев Аркашу, который посматривал на ящик и терся около него. Дед был зорким. От него не утаишь. И вот сейчас… Аркаша близок к заветной тайне. Вскрыть ящик, как запечатанную банку с консервами. Мальчик снова нащупал щеколды и впился в них леденеющими пальчиками. Впился и не хотел отступать. И щеколды поддались. Аркаша потянул вверх и разогнул замерзшие стальные дужки, будто проволоку, что нашел в саду. Потянул еще, и щеколды слетели с зацепов. Горячая электрическая волна пробежала от левой стороны тела вниз, к паху. Аркаша даже привстал, но не полностью, так и оставшись стоять на полусогнутых ногах, «враскорячку», как бы сказала бабушка. Он держал крышку ящика двумя руками, будто примерз к ней. Увидеть мальчика в такой позе со стороны — смешно. Но увидеть некому. Буря пикировала к земле, кружилась, вскрикивала.

Аркаша потянул крышку, и она с хрустом отлипла от ящика, это произошло так неожиданно, что мальчик вновь остановился, замер. Совсем не замечая снежного песка, царапающего и злого. Но трепет от раскрывшейся мечты был сильнее бури, и  крохотное любопытное сердце малыша горело, как огонь в заснеженной пустыне, кажется, растапливая вокруг снег. В горле пересохло. Глаза слезились, но не от ветра, от напряжения. Аркаша упал перед ящиком на колени, и откинул крышку.

Сверху лежала черная войлочная прокладка, которую дед вырезал специально под ящик, чтобы беречь тепло. «Беречь тепло в ящике! Ха!», — развеселился Аркаша. Правда, теперь прокладка промерзла насквозь, и Аркаша осторожно, будто вскрывал древнюю гробницу, зацепил ее пальцами, потянул вверх, и вывернул — далась тяжело, как кусок металла, мягкого, но металла. Сокровищница открылась. Перед ним лежали богатства. Сияли. Близкие, доступные, долгожданные, сказочные. Аркаша улыбался, как дурачок (как сказал бы дедушка), хотя улыбаться уже трудно — снег делал дело, замораживая живое лицо. Аркаше казалось, что сокровища светятся, словно золото и бриллианты, и отчасти это было правдой. Они смотрели друг на друга. Мальчик и сокровища. Тайна бурого, ржавого, каменеющего на морозе дедушкиного ящика.

Белесым пузырчатым кварцем отливала замерзшая бутылка водки. Блестела на матовом от летящего снега солнце консервная банка с сайрой. Рыбным стальным боком горел широкий нож. Под хрустящим пакетом индевел кирпич черного хлеба. Аркаша уже не мог шевелиться. Мальчик, ящик и сокровища. Крохотная и вместе с тем громадная солнечная система, где сокровища — звезда, а мальчик и ящик — парящие планеты. Аркаше на секунду показалось, что вокруг совсем не холодно, замерла даже буря, ошеломленная, перестав сеять смертоносный снег. Аркаше показалось, что и льдина остановилась. И берега реки тоже. Застыли. Замерли. Как вкопанные.

Но он ошибался.

Последняя снежная буря в году. Большая отколовшаяся льдина размером с детскую площадку летела по широкой ранневесенней Волге, как по скоростному шоссе. На льдине — Аркаша. И ящик. Буря стонала и кажется, молилась. За одинокую точку своего пассажира? Вряд ли. Волга становилась шире. Падала в вихреватую снежную пропасть, как в омут.

«Дедушка сейчас лежит там, на дне. Сверкает глазами… Как сокровище!», — подумал Аркаша, но тут же погнал из головы пугающий образ.

2018 г.