Фото: источник

Режиссер Арсений Гончуков («Последняя ночь», «Сын») рассказал о процессе создания его самого крупного на данный момент проекта — веб-сериала «Район тьмы»: о подходе к кастингу и составлению расписания съемок, подготовке к производству, а также постпродакшне и дальнейших планах.

О потоковой схеме производства сериала

Мы снимаем, что называется, с колес. Первые серии мы выпускали раз в две недели, а потом перешли на ежемесячный режим.

Снимать сериал целиком в течение года и только потом его выпускать мы себе позволить не можем, да и я бы этого не хотел. Во-первых, чтобы снять целый сезон «за раз», нужны деньги. Во-вторых, для меня важна интерактивность. Недавно я прочитал книжку о том, как работают шоураннеры: в ней говорится, что они многое меняют в сезоне, основываясь на реакции зрителей. Выпускают три серии — анализируют аудиторию, и уже на основании этого что-то меняют. У меня тоже есть такая возможность. Я поначалу думал, что это ошибка, а потом понял, что это и есть подход серьезных людей. Я тоже анализирую реакцию зрителя, мне даже искать ничего не приходится — после каждой серии сыпется тонна комментариев, благодаря которым я понимаю, чего ждет моя аудитория. К тому же мы можем в какой-то момент остановиться, взять паузу, изменить график.

Съемки эпизода «Это — любовь»

Базовый принцип нашего сериала заключается в том, что каждая серия — это нечто новое. Никто не может предугадать тему и направление следующей серии, это всегда неожиданность. Все эпизоды у нас очень разные по стилю и смыслу. Мой хороший знакомый, сценарист Дмитрий Грунюшкин, часто шутит: «То у тебя социалка получается, то ужасы, то ирония».

О сценаристах

Где-то за год до старта проекта у меня появилась идея сделать веб-сериал. Я кинул клич сценаристам, и они стали присылать какие-то наброски, но я разочаровался в этой инициативе. Такое уже было, когда мы объявили конкурс сценариев и мне прислали около 160 текстов, но из них нормальных было только два. Конечно, треть из этих сценариев писали люди, которые нигде толком не учились, но остальные-то были из индустрии.

Поэтому, чтобы написать сезон «Района тьмы», мы очень долго работали с группой сценаристов. Я мучился, наверное, месяца три, и понял, что это невероятно тяжело: зафиксировать и осмыслить идею, которая бы работала 10-12 серий, расписать ее таким образом, чтобы к двенадцатой серии прийти к какому-то мощному финалу, — такое не каждому под силу.

О команде

«Район тьмы», по сути, мой пятый, самый большой проект. До этого у меня было четыре полнометражных фильма. Я всегда говорю, что ядро команды, процентов 20, — это профессионалы, люди, которые работали в кино. На «Последней ночи» кастинг-директором работал Вова Голов. Работала с нами и Маша Тумова, выпускница киношколы Дмитрия Куповых. Потом я ее устроил на большой минкультовский проект, но она поработала там два месяца и снова вернулась к нам.

Съемки эпизода «Кризис»

Базовый принцип заключается в том, что ко мне приходят ребята, и я их учу, трачу на это время и силы. У нас даже хлопушка не будет просто так хлопать — я ее обязательно этому обучу.

На фильме «Сын» у нас не было кастинг-директора, и я тогда подумал, что мне будет нужен хотя бы ассистент — человек, который станет буфером между актерами, будет им звонить, составлять графики и т.д. Я взял девочку, которую после съемок потерял из виду. А через год или даже два узнал, что она уже работает ассистентом по актерам в большом кино (или сериале). Мой проект стал трамплином для ее карьеры.

Все происходит следующим образом. Мы садимся, и я рассказываю ребятам, как себя вести и что делать. Более опытным ребятам поручаю встречаться с новичками и объяснять им технологии производства.

Еще у меня есть очень жесткие правила. Например, у меня человек не может войти в команду и сразу попасть на площадку: он приходит туда только через препродакшен. Я всегда говорю, что площадка — это такая вишенка на торте, для нее кино сначала нужно несколько месяцев готовить.

О подготовке

Раскадровок в «Районе тьмы» нет — это дорого. К тому же я человек спонтанный, могу на ходу придумать что-то новое. Тем не менее, раскадровки — это хорошо. Свой первый фильм «Конечная остановка» я раскадровывал целиком три дня и считаю, что для дебютных проектов режиссеры просто обязаны это делать. В остальных же случаях, если есть время и деньги, раскадровка может показать то, как снимать не надо. Вместо этого стоит придумать что-то абсолютно новое. Планировка, на мой взгляд, гораздо важнее раскадровки: она помогает все расставить на свои места.

Съемки эпизода «Змеи»

Я восемь лет занимаюсь монтажом и знаю, что и с чем монтируется, а вот с пониманием, где должна стоять камера и как должны ходить герои, сложнее. Поэтому мы с оператором Васей Широким очень часто рисуем планировки, проставляем стрелочки и некоторые особенно сложные кадры рисуем. Чтобы снять экшен-сцены, мы подбираем референсы, чтобы прояснить для себя детали. Например, мы пытались понять, чем заматывать рты: полотенцем, скотчем, веревкой или кляпом, и в итоге я остановился на вафельном полотенце, так как это более естественно для кухни и жанра серии «Коллектор».

Об эпизоде «Коллектор»

Забавно, что в России появилось одновременно два фильма «Коллектор», один из которых был на «Кинотавре». Я клянусь, что подобная идея у меня родилась года четыре назад, когда коллекторы, наверное, только появились. Я часто прислушиваюсь к тому, что происходит в стране. Например, «Конечная остановка» у меня получилась через два года после «Манежки». В основу фильма «Полет» легла история Виталия Калоева, убившего диспетчера, из-за ошибки которого погибла вся его семья. Я всегда черпаю идеи из действительности, вспоминая Достоевского, который заимствовал сюжеты из газетных криминальных хроник.

Съемки эпизода «Коллектор»

Как только возникло коллекторское движение после кризиса 2008 года, когда появились проблемы с кредитами и случаи жестокого обращения с заемщиками — я понял, что это нужно снимать. Сам по себе коллектор — классный герой, ведь образ бандита 90-х все-таки уже себя исчерпал.

Своего «коллектора» я сначала видел немного другим — пусть и не как бандита, но очень жестокого человека, как волка, подъедающего падших овец.

Появилась мысль, что, грязной работой, возможно, его вынуждают заниматься только служебные обязанности, а сам он на самом деле может быть кем угодно. Эта идея меня так захватила, что я даже хотел написать сценарий для полного метра.

Рабочее название у нас было «Ухо», и так же назывался сценарий, но называть фильм о коллекторе иначе, чем «Коллектор», как-то глупо.

Съемки обошлись относительно недорого. Выручило то, что основной объект у нас был один, а все остальное — «пристяжные» локации, находившиеся рядом.

С самого начала мы стояли перед выбором: снимать в квартире или загородном доме. Но в сценарии было оговорено, что герой должен был прятаться на даче или загородном доме, да и стрельба и насилие больше подходят все-таки именно для подобных локаций, так как в многоэтажке сразу вызвали бы полицию.

Съемки эпизода «Коллектор»

Сам дом для съемок нам предоставила наша хорошая знакомая, что нам очень помогло. Тем не менее, тот факт, что в кадре одна локация, еще не значит, что съемки будут простыми. Нам пришлось нелегко: как режиссер я понимал, что у нас один объект и мы должны использовать его по максимуму, поэтому камера снимала практически во все стороны, на весь спектр оптики, со всеми возможными крупностями: у нас есть и общий план, есть сверхкрупный — это делает пространство насыщенным и зрительским.

У нас была идея включить в повествование еще одну комнату, но стремительная драматургия истории хорошо укладывалась в рамки кухни. В «Коллекторе» все происходит в одном месте, но атмосфера сильно меняется, повышается накал страстей: люди сначала сидят вместе, а потом начинают друг друга убивать. В этом смысле меня всегда привлекала идея запредельной жестокости из ничего: таких историй у нас очень много.

Съемки эпизода «Коллектор»

Я поделил это пространство на сцены, а оператор Вася Широкий развел их по свету, по состоянию. Все начинается днем, когда немного вечереет, а заканчивается ночью, и это можно проследить по свету, несмотря на то, что у нас практически не было окон.

О графике съемок и кастинге

В «Районе тьмы» есть еще один базовый принцип: на одну серию у нас всегда уходит только одна смена. С одной стороны, это обусловлено финансовыми затратами, а с другой — занятостью артистов, потому что мы снимаем только профессиональных актеров, работающих в театре или кино. У нас каждый раз проходит серьезный кастинг.

Например, исполнителя роли коллектора я выбирал из пяти-семи актеров, а на роль девушки также пробовал несколько актрис, потому что мне было важно, как артистка будет кричать и реагировать на насилие. В таком фильме всегда важно, чтобы актриса была живая, чтобы она могла выдать определенный спектр эмоций.

Я снял уже пять фильмов, и ни в одном не было ни меня, ни моих знакомых, ни родственников. Все знают, что в выборе актеров я принципиален. Даже если мне завтра позвонит Ди Каприо и скажет, что он будет проездом один день и очень хочет сняться в одной серии, я ему откажу, если он не будет подходить на роль. Мы, конечно, сочиним серию специально для него, но никогда не станем утвержать в эпизод людей, которые туда не подходят. (Смеется.)

О 4K

Мы снимаем на камеры Red Scarlet и Epic, Sony F7 или C500, которые дают больше возможностей в работе с динамическим диапазоном, деталями, светом, дымом и, что самое важное, цветами. Все камеры, которые обладают вышеперечисленными характеристиками, снимают в 4К. А уж раз мы снимаем на 4К, то и монтируем в 4К.

Потом наш специалист по CG предложил использовать сверхвысокое разрешение как маркетинговую фишку. Я решил его послушать.

О постпродакшне

Я как монтажер запрещаю всем своим операторам говорить фразу «На посте поправим» и не люблю кроп изображения.. Я абсолютно убежден, что везде должен быть порядок на уровне исходников: никакой потери качества, если этого можно избежать.

Я знаю, как сделать стабилизацию кадра на посте, но она никогда не будет хорошей. Можно сделать кроп, но в формате HD он может быть не более 7%, при этом есть еще куча технических ограничений. Но самое главное из них — психологическое: нужно на 100% вкладываться в изображение на площадке, тогда постпродакшн сделает его только лучше.

Немаловажно, что мы делаем профессиональную цветокоррекцию всех наших серий в студии Dark Room у колориста Евгения Гвоздева, легендарного человека, который начинал работать в «Синелабе», на счету которого, уже сотни картин. Он помогает нам безвозмездно.

На цветокоррекции мы решаем очень много творческих задач, думаем, какой будет та или иная серия по цвету, по освещенности, по мере сил разбираем каждую сцену. В случае с «Коллектором» мы долго думали над вступительными кадрами: вся эта сцена у нас такая светлая, а я просил уходить в синее, убирать по максимуму освещенность, делать все депрессивным и тяжелым. Чтобы начало соответствовало основной части картины.

Внутри помещения же мне показалось, что естественный желтый цвет очень приятный, хотя мы могли бы его сделать каким угодно: зеленым, синим или белым. Но я попросил оставить его таким коричневым, душным, мрачным, шероховатым, говорил, чтобы цвет был землистый, табачный, даже печеночный цвет. В этом плане цветокоррекция в 4К дает нам огромные возможности.

О работе со звуком

На площадке мы принципиально записываем только чистый звук. Нам в этом смысле повезло, потому что мы работаем с компанией «Волга»: она делает множество фильмов, в том числе и проекты для Первого канала. Там работает Роман Платонов, с которым мы делали мой самый первый фильм «1210», а также его коллега Миша Барковский, который пишет звук на площадке. Я, конечно, понимаю, что переозвучивать серии было бы еще труднее и дороже. Нам повезло, что Миша Барковский — крайне талантливый человек, очень профессиональный звукорежиссер, который работает в большом кино много лет. Он всегда говорит, какого дубля нет, где он не может работать из-за шума самолета или других посторонных звуков, а я всегда прислушиваюсь к нему и очень внимательно к этим вещам отношусь еще на этапе сценария. Оператор Вася Широкий всегда интеллигентно и тактично принимает запросы звукового цеха и не берет рамы, которые шуршат и портят запись. В результате мы не перезаписали еще ни одной серии.

О монтаже

Полное производство серии от начала и до конца занимает минимум месяц. Бывает, что на серию мы тратим и полтора месяца, а бывает, что от задумки до публикации на YouTube проходит три месяца. Сам монтаж идет недолго, но для меня это всегда колоссальное напряжение. Смонтировать серию я могу за три-четыре дня, но морально готовиться к этому я буду недели две: собирать силы, выкраивать время, а потом работать до четырех утра. По опыту могу сказать, что после такого плотного монтажа нужно сделать паузу, чтобы все склейки, что называется, «остыли».

После перерыва я возвращаюсь и что-то выкидываю, что-то делаю иначе, и такой «второй слив» всегда помогает родиться уже готовому фильму. Черновой вариант, я, конечно, показываю друзьям, знакомым, и они подсказывают какие-то варианты решения.

Все мои фильмы существуют на грани реалистичного, поэтому я не ускоряю материал больше, чем на 120-125%, поскольку уже на 150 это становится заметно.

Я вообще не очень люблю накладывать эффекты, в моих фильмах очень мало формальных приемов, вроде деления экрана. В этом смысле я такой советский режиссер, который понимает, что главное оружие — это актеры, драматургия и постановка кадра.

О дальнейшем развитии

У нас нет четкой маркетинговой стратегии и нет понимания, как и когда я буду зарабатывать на проекте. С другой стороны, это самый коммерчески перспективный продукт из всех, что я делал. Это интернет, новый формат, короткие серии, бо́льший уклон в жанр.

Я уже снял пять фильмов, которые не окупились и большинство даже не вернули мне мои затраты. Все, что мною двигало — любовь к кино, потребность выражать свои мысли, чувства и идеи. Так сложились звезды, что я могу себе это позволить, мне помогают друзья. Например, в «Последней ночи» мои личные затраты были минимальные. Она стоила порядка 2,5 млн, снята на RED, в том числе на деньги моих друзей-соинвесторов, которые мне просто помогли. У «Района тьмы» тоже есть инвесторы, доброжелатели, друзья, которые помогают мне его создавать.

Если продукт нравится людям, растет уровень ожиданий, а это рано или поздно может конвертироваться во что-то большее. Может быть через год я что-нибудь сниму в Голливуде. (Смеется.) Если делать какую-то хорошую вещь, то она будет кому-то нужна, а если она будет кому-то нужна, то появятся возможности. Я всегда говорю команде, что это проект безумно перспективный, но если в итоге окажется, что надежды на него не сбылись, то я не буду испытывать никакой печали по этому поводу, потому что для меня это в первую очередь кино, искусство, дело жизни.