Ну что ж… Приятель, отвечая на мое желание сходить «на посмотреть», сказал, что видел на перемотке и «это говно». Спешу констатировать, что приятель-то дурачок. Очень атмосферный фильм. Так грустно, что хочется завыть. И музыка располагает. Но так много воздуха в этой грусти, так много… Близкая атмосфера, по сугубо моим ощущениям, у Балабанова в «Брате». И тема такая балабановская. Но фильм стоит на той тонкой грани, за которой неизбывная чернуха, такой нтвэшный треш. Он на той грани, когда еще возможно проследить логику, причинно-следственную связь. И он ни разу не свешивается ни одной секундой за эту грань. Даже пометка прокатная 12+.
Пространство действия очень ограничено, ежедневный маршрут из дома в комитет и обратно. Жизнь-вода бежит вокруг, говна бурлят, а для пенсионера-афганца ничего не меняется. Туда и обратно, и снова туда. Путь вне жизни, вместо нее.
А вся жизнь у него в голове. Там кромешный ад, и боль, и любовь. Но снаружи не видно и не понятно. Снаружи сплошные бумаги и казенные выражения. Ну и еще трагикомичная картошка с морковью на столе в роли танков и бэтээров, в которых на полном уже серьезе в 1986 погибло 150 молодых ребят. Безумие на многих кухнях страны, без романтики. И частый конфликт отцов и детей — когда дети заживо хоронят отцов, а те все понимают и живут рядом со своими детьми, зная от этом.
Фильм очень чистый. Во всех смыслах — и по незамутненности основной сюжетной линии, и по тому, что ряд тегов к нему был бы «офицерская честь», «долг», «правда». Марина Кулакова сравнила его с классической античной трагедией. Он такой очень ровный на протяжении почти 75 минут, а в конце как хлопок перед носом, и попробуй, не заморгай удивленно. Зал обескураженно завис и замолк до середины титров и только потом начал хлопать. И кстати, фильм основан на реальных событиях. Он не цитирует их, это не документалка, но осмысляет.
Очень скрупулезно создана реальность. И стекла позвякивают, и папки лежат, и тарелочка на кухне такая, а в ней настоящие щи. Как будто и не создается все это специально, не подбираются тарелочки, не ищется фактура. Я хотела как раз про это вопрос задать в самом конце — как создается реальность сегодняшнего дня в кадре, чтобы ничего не забыть и выглядело вот так, по-настоящему. Но пора уже было закругляться. Десятый час, дома засыпает на бабушкиных руках дочка, последние маршрутки на Автозавод.
Создатель фильма 1210, его режиссер, автор сценария, монтажер и продюсер Арсений Гончуков сказал, что зал заполнен по-московски. Народ был очень разный — бывшие его коллеги-журналисты, мальчики и девочки в модных наушниках и свитерах, пенсионерка из усиловского СОСа, его сын. Благодарили и задавали вопросы. Рассыпались из дверей Арсенала в темноту, отмечая, что никогда не видели такой отличной игры актеров, которые, как оказалось, работали бесплатно.