Представила себя сегодня на месте Арсений Гончуков.

Вот я снимаю фильм. Я вижу его так, как получилось. И тут приходят они, эти абсолютно разные люди. С разными собственными историями и бэками. С разными шарфиками, ногами, сумочками, автомобилями, капризами, прическами и мыслями под ними… И я не знаю, в кого и что из моего прожитого-снятого попадет. Или упадет. Или накроет. Или вывернет наизнанку. Сколько из них скажет «Какая нудятина!» «А где катарсис?». «Этот мужик с вечной улыбкой в кадре омерзителен». А сколько скажет «Это близко, это обо мне». Или не скажет, потому что ком в горле. Или проржет весь фильм, потому что страшно смотреть и даже допустить мысль, что и ему(ей) однажды придется подумать о чем-то перед смертью. Кстати, о чем?

Вот я режиссер. И я, честно, не жду похвалы, хотя и она нужна иногда — ну так, чисто потешить самолюбие. Потому что да, оценка нужна, но не потому что я не знаю без нее, что я сняла что-то стоящее. Потому что у меня нет цели угодить. А есть цель попасть в резонанс, услышать эхо от собственного внутри себя.

Если бы я была Арсением Гончуковым сегодня, я бы точно заметила много лиц, в которые «попало». Я бы услышала всхлипывания. И смех — там, где ему и было место. А с кем не попали в резонанс — значит, не их это, или их — не мое. А может, просто не время резонировать.

«Чай, не местный?». Сцена в метро на станции Московская в мгновение зачекинила нижегородцев. Хохоток пробежался по рядам. Ну так, чай, родные словечки-то! Знакомые улицы, виды из окон гостиницы и кафе.

И ведь что интересно — каждая ночь может быть Последней.