Нашла файл записной книжки, записи десятых годов. И рецензию нашла на очень хороший фильм режиссёра и сценариста Арсения Гончукова.
Много времени прошло с предпремьерного показа в Москве экзистенциальной драмы Арсения Гончукова «Сын». Решила написать свои мысли. Начну с того, что фильм до сих пор «держит» меня, я вспоминаю сцены, актеров, кадры…
Эта картина магическим образом буквально затягивает зрителя в совершенно уникальную историю. Оператор-постановщик Константин Рассолов работает великолепно, есть ощущение медленного кружения вокруг объектов, как будто камера это отдельное от оператора существо, самостоятельное, которое имеет задачу не по указке режиссера и оператора фиксировать происходящее (даже не игру актеров, а жизнь героев), рассматривать жизнь именно потому, что ей, камере, это очень интересно. Она хочет понять, что происходит с человеком, что происходит с людьми. Почему они действуют именно так, а не иначе. Завораживает всё и заснеженная улица, и стадион, и библиотека, и парк…
И не смотря на то, что в фильме нет безумной динамики, невозможно оторваться, встать и выйти. Никто и не вышел.
Пересказывать сюжет здесь, конечно, не имеет смысла. Фабула такова: главный герой (актёр Алексей Черных) посвящает день смерти любимый матери, мести за неё. Кто скажет, что это банальный сюжет, тот пусть этого не говорит! И с каждым шагом, который делает герой, зритель получает новую эмоцию, потому, что в контексте главного в жизни сына события – смерти матери, все его поступки приобретают еще больший смысл.
Очень необычно видят режиссер и оператор Москву, Москва не выглядит центром мира, даже самый ее центр, район метро Маяковская, например. Город как город, он второстепенен, в нем происходят события, леденящие душу. Именно с этим героем происходят, и он становится центром мира, его служение, его маленькая жизнь, его подвиг и его преступление.
А финал потряс меня. СЫН, осуществивший свой страшный план, узнает о том, что у него будет ребенок и это будет СЫН! Эта закольцованность – последний «выстрел» режиссера в яблочко мишени, которое и так пробито насквозь. Режиссер жесток и добр одновременно, он любит всех своих героев.
И я сочувствую всем и преданному матери сыну, и больной матери, и бесчувственной и вместе с тем совершенно несчастной сестре, и отцу…
И нет натянутости ни в одной сцене, ни в одной микросцене не возникает ощущение неправды. Только правда! Актеры работают прекрасно, все! Искренняя картина. И, конечно, об этом режиссере будут говорить, и кинокритики будут вести отсчет творчества Арсения Гончукова именно с картины «Сын».
Когда на экране появились титры, зритель замер, хотя фильм уже закончился. И зритель молчал, оставаясь в креслах. Такую тишину можно услышать лишь на показах значительных картин. И время остановилось, а это значит только одно, зритель был потрясён, кинокартина попала, наверное, в каждое сердце.

Сегодня я посмотрела «Сына». Много читала, что ты о нем писал, что тебе о нем писали.
Сегодня случилось благоприятное утро без суеты для «Сына».

Ощущение, как-будто меня переехало что-то большое и беспощадно тяжелое. Так было после «Женщины у окна» и после «1210». Это третий твой фильм, который я смотрю за последние два года.

Чаще не могу: каждый раз это потрясение, испытание и рой вьющихся и жужжащих в голове мыслей, которые бьются о черепную коробку, создавая характерную пульсацию в районе висков, еще долго после окончания просмотра. Каждый раз это ком в горле, от которого тошнит не день и не два.

Я стала думать, а почему это так пронзительно, больно и сильно. И поняла, что все твои картины очень искусно написаны автором, который упускает лишние подробности, воссоздавая картину деталями в визуальном ряде, звуках, эмоциях героев. Ты заставляешь зрителя быть сопричастным к происходящему, так как он вынужден, складывая образы на экране дорисовывать картину в голове.

Вот эта сопричастность зрителя, и есть смысл любого искусства и особый дар мастера. Смысл в том, чтобы рисовать картину не целиком, разжевывая детали или нагромождая факты, а заставить мозг работать.

Наверное, я пишу глупости и банальности. Но это откровение пришло сегодня ко мне после «Сына». И я хотела бы тебя поблагодарить за то, что делишься своим даром видеть, слышать и чувствовать этот мир.

Оригинал статьи с иллюстрациями в pdf

По Противоходу — о книге Арсения Гончукова «Доказательство человека» (Издательство АСТ. «Редакция Елены Шубиной», 2023).

 

Галина Калинкина
Родилась и живет в Москве, окончила РГГУ, прозаик, критик, эссеист.
Автор книг: сборников «Поверх крыш и флюгерных музык» и «Идти по прямой», а также романа-надежды «Лист лавровый в пищу не употребляется» (сага о старообрядцах). Лауреат международных литературных конкурсов имени Бунина, имени Катаева, имени Короленко, имени Анненского, «Русский Гофман», «Антоновка+» и «Волошинский сентябрь» (критика). Лонг-листер конкурса имени Ф. Искандера (2022) и «Неистового Виссариона» (2023, критика). Номинант канадской премии имени Э. Хемингуэя (2021) и лонг-листер премии «Ясная Поляна (2023) за роман-надежду.

 

Человек остается собой, пока он удерживает свои прежние ценности.
С. Переслегин

Мы пытаемся предъявить к проживанию будущее.
А. Секацкий

Автор обсуждаемой книги, режиссер, сценарист по профессии, на презентации откровенно предуведомляет потенциального читателя, что за текст в жанре фантастики взялся впервые. Ранее автор писал в реалистических жанрах, изредка заходя на территорию магического реализма. То есть автор поставил перед собой несвойственную задачу: быть прогностиком, и, преодолевая ее, двигался как бы по противоходу.

Перебираться из жанра в жанр, тем более в разных видах искусства, невообразимо сложно. Писать в стиле умеренного фантдопа затребовала сама тема: наступающий на человека искусственный интеллект (ИИ). Согласитесь, взятая тема, весьма актуальная и всепроникающая, затрагивает будущее каждого из нас. Тема ИИ у нас еще повсеместно не болит, но беспокоит. Превентивные меры пора принимать уже сейчас — таков авторский посыл.

Читателю предложены семнадцать новелл в постмодернистском жанре киберпанка, где непосредственно новелла «Доказательство человека» составляет скромный объем, около шести страниц. Но, как лейтмотив книги, заглавная новелла говорит о востребованности и возможности счастья в будущем лишь на маленьком, спрятанном от всего мира сервере. Помимо того, идея состоятельности человека прозвучит в финале всего повествования и там несколько изменится. «И все-таки, знаете, думаю, люди не развяжут войну. И это будет лучшим доказательством человека».

Новеллы не связаны между собой переходящими из истории в историю действующими лицами или мировоззрением главных героев, присутствием единого нарратора, временным периодом или таймлайном. Безусловно, отдельные тексты объединены в целое самой темой, но позволяет ли условное объединение называть книгу романом, остается под сомнением. И тут вопрос, скорее, не к автору, создавшему текст-пунктир, а к издательству, предпочитающему выпустить книгу-роман, вертикальный эпистолярный сериал, нежели книгу-сборник. Сборники в продаже уступают романам, сагам, хроникам, эпопеям. Прошлое волнует только рефлексирующих, будущее — всех без исключения. И издательство, вероятно, учитывая это соображение, оценило и поддержало авторский выбор темы, публикуя произведение в «раскрученной» серии «Другая реальность».

Персонажи историй книги о ИИ не повторяются, но центрируются вокруг одной профессии — сотрудника органов внутренних дел. Автор часто делает в новеллах протагонистом или антагонистом следователя либо служащего милиции (именно милиции, не полиции). Может быть, в этом случае проникновение в психологию ролевого героя представляется автору более достоверным и доступным.

Проследим, кто вообще выведен автором в качестве главного героя (ГГ) его историй:
— робот, в роли отчима;
— оцифрованный дед, общающийся с внуком из хранилища сознаний;
— кибермилиционер;
— стрелок минометного отделения;
— вдова-огородница, получившая право выбора места смерти;
— генерал — отец-одиночка;
— следователь, навещающий подсудимого в тюрьме;
— подросток — гибрид человека и ИИ;
— внучка в образе бабушки — полковника внутренних войск;
— сосед, сдавший соседа службе эвакуации;
— оцифрованный человек, присутствующий на собственных похоронах;
— влюбленные, находящиеся в разных субстанциях и ипостасях живого и оцифрованного;
— исследователь лаборатории, ставящий эксперимент по воспроиз- водству цифровых личностей;
— майор милиции, застреливший человека в теле робота;
— гувернер профессора-гения;
— майор, живой человек, воюющий против Цифры.

Перечень ГГ сам по себе любопытен, поскольку раскрывает спектр ситуаций с участием ИИ в книге. А непосредственно ситуации недалекого искусственного будущего несут нам сюрпризы. Готовы к авторскому показу пространства возможностей?

В будущем, где царит ИИ, не будет «ни близости, ни отношений»; люди и в четвертом тысячелетии станут проживать вполне себе нынешний земной цикл — всего 78 лет, как герой Чагин, а некоторые 300–400 лет; к нашим услугам будут «цифровые кладбища, соцсети для мертвых, целые города и государства в стремительно разрастающемся, как его окре- стили, глобальном Morternet’е»; безвоздушные и бестактильные помещения; ОМОН в виде вооруженных андроидов; магниты, вырубающие
«всю электронику, которую ты по ошибке мог взять на работу»; ИИ будет обладать интеллектом преступника и криминальными наклонностями; милицейские дроны; летающие крепости «военно-гражданского назначения — кусок искусственной суши с домами, административными зданиями, спортплощадками и дорогами»; боевая роботизированная пехота; выращивание тела; лифты размером с комнату; здания более 700 этажей; сращивание человека и нейросети; заказ просмотра реальности в спецочках; праздничные 3D-голограммы в небе; фильмы звучат прямо в голове, и хозяин головы легко может включить и отключить фильм; исчезающие квантовые шлюзы; срок заключения в тюрьме 200 лет; старые механические тела сдаются в ремонт или в утиль; процветают фабрики по выращиванию тел; дроны-охранники фиксируют каждое движение в доме; сознание хранится в контейнере на затылке; документы пишут на пластиковых листах; термоядерные платформы, выжигающие жилые кварталы; цифровая армия; система дубликата личности; импульсный высокочастотный наркоз; отсутствие у младенцев системы пищеварения и сердца; проблема цифрового деторождения; права на рождение ребенка; увеличение изображения взмахом руки; связь с орбитальным центром нажатием пальцем на висок; исторические здания покрыты спецраствором бессмертия («В центре столицы не бывает дождей и снегопадов»); памятник Пушкину запаян в стеклянный прямоугольник; ветер пропускается через спецщит для создания свежего воздуха в Кремле; аренда искусственной личности; кресла-системы жизнеобеспечения (напоминающие энергооборудование звездолета в анимационном научно-фантастическом фильме «Валл-И»).

Это все о новеньком и неожиданном. А вот что из привычно старого, обрыдлого останется в будущем, по мнению автора: июльские пробки; страх безработицы — «Парамонов утешал себя, но чувствовал, насколько сильный страх сидит внутри: потерять работу — значит потерять все»; воинствующие персоны — «лейтенанты и старшие лейтенанты, молодые, хитрые, жадные до войны»; классовые различия (сын — директор учреждения — может себе позволить выбрать место смерти матери; мультимиллиардер управляет своей империей на новой биоболванке); генеральские «мерсы»; запрещающие проезд шлагбаумы; перекрытые для гуляний горожан улицы; фильмы о войне, затяжные дожди; каршеринг; очереди; сеансы психолога; перегоревшие лампочки; работа по графику «два через два»; Нобелевка еще вручается.
Показанный автором быт в «прекрасном» искусственном будущем даже на отдалении в тысячу лет привычен и довольно узнаваем. «Николаев снял с синего венчика газа кастрюлю, достал толкушку и начал готовить пюре». Персонажи новелл в меру употребляют пищу, в меру пьют, занимаются спортом, но никогда не читают. Однако книги упоминаются на всем протяжении повествования, стало быть, и в следующих тысячелетиях не исчезнут.

В одной из новелл появляется инвалидная коляска, висящая над полом. Радует уже то, что пол все-таки есть. Не сочтите за злобную иронию, напротив, хочется проявить благодарность автору за отсутствие выдуманных названий, личного фантазийного словаря, недоступного читателю. То есть когда автор упоминает «мехтело», «биоболванку» или «дигиталов», то понимание этих терминов словаря не требует.
В будущем Гончукова существует время как понятие.
«— Сколько ты уже сидишь, Кир?
— Вы это прекрасно знаете, — усмехнулся он.
— Да забыл уже. Семьдесят лет?
— Семьдесят четыре.
— Ого! Время бежит! — фальшиво воскликнул полковник.

Автор, уводя нас в будущее, параллельно не упускает настоящее, как бы говоря: вот из чего, собственно, то самое необозримое вырастет, придет
не внезапно, а загодя, исподтишка, под сурдинку. Вы только подождите, как ждут герои новеллы «День рождения»: «Чтобы получить установку и подключение, нужно было хлопотать около года, после чего восемь месяцев стоять в очереди».
Речь о подключении «запасных мозгов» или «бэкапа человека».

— Ого, — шутливо передразнил заключенный».
В будущем Гончукова люди (или их модификации) веруют в Бога.
«Господи, о чем я думаю…»
«Господи, что со мной? — подумал он с ужасом».

Движущей силой взаимоотношений людей всегда были и будут раздор, претензия, притязания, требовательность, неравенство, несовершенство одних в глазах других. Об этом и тексты Гончукова: в будущем неминуемо возникнет непримиримая война между человеком и человеком-гибридом, между живыми и оцифрованными, между роботом и его создателем, между разными модификациями «людей», между «старыми» людьми и новыми — диджитал-версиями, «полулюдьми». Будущее поставит проблему предела человеческой исключительности.
До боли знакомое, звучащее ныне из всех «утюгов» прозвучит и там, в искусственном будущем:
«— Эх! — он снова подмигнул Петрову. — Утилизировать ублюдков было бы идеально!
— Ну-ну! — засмеялся Петров, пока Иван набирал коды доступа. — Рука бойца колоть устанет!»

Но и другое, гораздо более веское, редко нынче произносимое вслух в стране публикации книги, но подразумеваемое, надеюсь, многими, тоже прозвучало в одной из новелл с мирным названием «Музей»: «Я не буду стрелять по гражданам своей страны».

Исходим из того, что самое древнее на земле разумное существо — субъект/объект изучения — это человек. Меняется ландшафт, климат, экология, технологии, а нутро древнего/современного человека — то же: Адам, Каин/Авель, Блудный сын… Поэтому сперва удивляешься попытке автора показать необозримо далекое будущее через стереотипы поведения нынешнего человека, а потом соглашаешься с разумностью такой попытки. Ждешь, что тебе покажут новые, неизмеряемые миры другой реальности, как суть жанра фантастики, ждешь, что автор расширит границы познания устройства знакомого мира, но принимаешь прием показа будущего через понятные психотипы и человеческие качества настоящего: подлость, зависть, гордыню, раболепство, эмпатию и весь набор списком.

Представляется, что и «милицию» автор оставил вместо «полиции» как одно из средств сращивания далекого будущего с далеким прошлым. И в тех же целях, возможно, назвал героя одной из своих новелл именем заглавного сквозного персонажа цикла «Денискиных рассказов» Виктора Драгунского — Денис Кораблев. Может быть, и разговорную речь героев с жаргонизмами, просторечиями, без особенностей привел именно с тем же?

Автор, уводя нас в будущее, параллельно не упускает настоящее, как бы говоря: вот из чего, собственно, то самое необозримое вырастет, придет не внезапно, а загодя, исподтишка, под сурдинку. Вы только подождите, как ждут герои новеллы «День рождения»: «Чтобы получить установку и подключение, нужно было хлопотать около года, после чего восемь месяцев стоять в очереди». Речь о подключении «запасных мозгов» или «бэкапа человека».

Язык изложения в новеллах приближен к сценарному, и это предсказуемо в нашем случае, поскольку автор — кинематографист, профессионал кино. Сценарный язык минималистичен, отрывист, кратко описателен.

«Здесь очень тихо».
«Обманчиво пусто».
«Что это?». «Кто это?». «Что за дед?».
«Они стояли, лифт приближался».
«Лифт приехал, двери раскрылись».
«Сабина кивнула».
«Отец закурил».
«Стремительно наступало утро».

Автор часто ставит мизансцену, дает ремарки, как в пьесе, закадровую расстановку, использует короткие описательные предложения, тяготея к некоторой экранизированности стиля. «Огромная комната… высятся… идут… крепятся…»
«Большая комната с низким потолком, слабый свет, углы и стены притоплены в темноте и неразличимы. В центре на потолке небольшое пятно, искрящееся, прозрачное, зелено-голубоватое, живое и подвижное».

В то же время заметны намерения и попытки уйти от сценарности слога. Развернутые предложения дают разбег мысли читателя, не обрывают его воображение на короткой дистанции фразы. «Где солнце, определить было невозможно, хотя они стояли на дороге в чистом поле с аккуратно выстриженной травой и тремя небольшими округлыми зданиями, белоснежными, с узкими черно-синими окнами. Отец, высокий плотный мужчина, накинул на плечи белую куртку, его дочь Сабина поправила смятый в машине воротничок. Он смотрел вдаль, говорил и никуда не торопился».

В повествовательных предложениях и читатель может никуда не торопиться, самостоятельно дорисовывая мизансцены, декорации, ситуации, намеченные автором, вот как в новелле «Первый маньяк», например. «Уже через четыре месяца “раскопок” в ведомственной библиотеке и в спец- архивах МВД Павел понял, что Кретов был маньяком. Ветеран войны 2040 года, полковник-супервайзер 107-го гвардейского киберспецподразделения, программист-самоучка с докторской степенью, а до войны коллега, легендарный следователь по особо важным, Леонид Натанович Кретов закончил жизнь в психушке. В самой обыкновенной дурке для ветеранов кибервойн, куда свозили буйнопомешанных с передовых всех фронтов».

Гончукову удается показать психологизм отношений героев, что всегда поддерживает зрительский интерес: «Подполковник смотрел на Парамонова в упор. Капитан встал — взгляд начальника поднял его с кушетки». Психологизм мощно оживляет повествование: «Денис смотрел на робота, опустившего кажущиеся смешными длинные плети-руки. Только спина лирника суетилась — он набирал что-то на планшете, — словно единственная живая из всех присутствующих». Внимательный читатель наверняка отыщет еще массу подтверждающих примеров в прозе автора. Что дает читателю акцентирование на психологизме происходящего? Во-первых, ассоциативное погружение в реальность нереального, во-вторых, примерку на себя ролей влияния на настоящее с тем, чтобы изменить будущее. Тут важно знать, не как будет, а как может быть.

Общепринято считать, что все писатели стремятся приблизиться к кино. В нашем случае наоборот, автор максимально отталкивается от привычного, уходит от «киношности». Противоход нужен самому автору, чтобы попробовать себя в иной роли. И когда у автора не очень-то получается выйти из принятого статуса, читатель остается ему благодарен. Потому как читатель как раз за изобретательность, зрелищность, изобразительность, наглядность, за «киношность». Хотя, признаем, при общей увлекательности действия в новеллах все же несколько недостает ауратичности контента, которая через язык письма и достигается. Но опять же, она, вероятно, невозможна к предъявлению при пунктирности повествования, отдельности новелл. Представляется, что в большой форме, на непрерывном полотне словесной ткани язык автора и стиль изложения меняется автоматически, и появляется индивидуальная аура письма.

Предположим, если мир — это безграничная, нескончаемая школа жизни, то человек в ней — вечный ученик. Не хочется верить, что участь человека так безрадостна, так бездарна, как предвосхищает автор в своей книге. Но, увы, кажется, автор прав: расчеловечивание произойдет, истинностный провал цивилизационного общества неизбежен. «Оцифрованных стало больше, чем живых. Уже двести лет как
нет единого понятия Человека, нет и не будет уже никогда… При том что и те и другие — люди… Помолчали, Мирон усмехнулся:

— Здесь ты права. При этом одни то и дело ставят вопрос, кого считать людьми».
Поскольку проникновение ИИ во все отрасли нынешней жизни чело- века происходит на наших глазах, поскольку сейчас никто не несет ответственности за мутацию конструктивных технологий в деструктивные, то, читая «Доказательство человека», прислушайтесь к прогнозам автора, ужаснитесь и не попустите.
«И все это время я говорил вам, что рано или поздно сама концепция переноса личностей в роботизированную среду приведет к пересмотру моральных установок и в итоге к антигуманному обществу… личности, сознания начнут продавать, обменивать, стирать без суда и следствия…»
«Война за технологии переноса личности».
«Война страшнее, но мир сложнее. Во время войны импланты спасли миллионы малышей. После войны детей пришлось спасать от имплантов».

А пока не в постмодернистском киберпанке, а в нынешней реальности нам сообщают СМИ, что в июле 2023 года подписан межконтинентальный кодекс этики ИИ, что нейронная сеть повсюду заменила художников и копирайтеров, что при эксперименте в «новом свете» робот истребил оператора, якобы поставившего ему мало очков, а в некоторых мусульманских странах ИИ уже сейчас выполняет функции «полиции нравов», наблюдает за правильностью ношения хиджаба и т. д.

Но почему же робот, нейросеть, ИИ всегда работает на уничтожение? Почему не работает на добро? Почему опция добра не заложена в модуль? Почему ИИ выполняет фискальные, контрольные или надзирающие функции? Вероятно, создать роботов добра сложнее машины зла. Машина бесчеловечна. Робот бесчеловечен. Робот-бесчеловек.
Бес-человек.

Задать финал нашему разговору о книге про проблему надвигающегося ИИ хочется часто встречающейся в бытовой онлайн-жизни фразой и картинкой, требующей от нас доказательства: «Если заполните капчу, то вы — человек».

 

 

 

 

Книга Гончукова – о параллельном, оцифрованном человечестве будущего, о конкуренции смертной телесности и вечной виртуальности – намеренно уходит от киношности и боевика. И в итоге дарит щемящее чувство привязанности к тому, что цифровое, более совершенное человечество как будто радо оставить. Гончуков показывает травму прощания с телесной хрупкостью, которая нас пугает, но которой мы на деле очень дорожим. Даже в мире, где будет возможность сбежать от смертности, несовершенства тела, люди будут очень привязаны к реальному, вещному. Не воспарят как ангелы, а будут скучать по бренной плоти.

Очень непростая книга, хотя легко читается.

ВРЕМЯ, СМЕРТЬ, БЕССМЕРТИЕ. «Доказательство человека» — книга, в названии которой указан вектор. В этом направлении читателю идти, и он идет, и обнаруживает, что даже в самом отдаленном будущем он находит единственную, пожалуй, проблему, которая все прошедшее тысячелетие стояла во главе угла ВСЕЙ земной жизни: человечность и бесчеловечие, человек и машина, человек и расчеловечивание. Смертный человек и цифровое бессмертие — как они соотносятся? Почему цивилизация пошла именно по этому пути — превращения не столько машины в придаток человека, сколько человека в придаток машины? — Мы видим картины. Арсений Гончуков — режиссер, и посредством написания этой книги он снимает еще один свой фильм: резкий, страшный, нежный, безвыходный, а свет во тьме брезжит, и это архетипично не только для ушедших в тень за тысячелетие религий, но и для беззащитной, как в седой древности, человеческой души. По сути, РОМАН в 17-ти новеллах — о бытии души в человеке, наперекор всему. Всем трагедиям Мира Машинного. Всем соблазнам стать цифровым существом, но только не умереть. Что есть смерть? Может быть, смерть не только величайшая трагедия, но и величайшее благо, благодаря которому мы не забываем все Живое в себе? — Книга — об этом. И, кроме всего прочего, она о Времени. От изображения Времени художник никуда не уйдет. Оно слишком мощно и болезненно движется, чтобы его можно было игнорировать. В будущем, как и сейчас, сквозь всю цифровизацию прорастут и боль, и верность, и любовь, и этот текст — манифест Арсения Гончукова, его кредо, его надежда: на то, что человек, уходя вдаль цивилизации машин, не перестанет быть человеком. А если произойдет иначе, это будет уже не человек. Это будет уже другое Время и другой роман.

…

Для меня это даже не роман. А такая дышащая, трагическая, каждый раз разная плоть бытия. Плоть, беспрерывно становящаяся духом. Эта книга принадлежит одновременно и настоящему и будущему, не говоря уже о том, что у нее за плечами могучие и страшные крылья прошлого. Она соединяет времена. И она задает потрясающей важности вопросы, на которые нет совокупного (всечеловеческого) ответа, и художник (ты) тут тоже не дает ответ, а просто летит на фреске времен наощупь, вслепую, однако пророчески видя всё внутренним острейшим глазом.
«Доказательство человека» — это сгусток времени, боли, неразрешимости и отваги на следующий шаг. Трагедия, а внутри все равно радость, как у Бетховена.

Оригинал публикации

Ужасное далёко. Цифровая личность, инфо-курьер и бесконечное знание

Любите ли вы пофантазировать о будущем? Об уютном домике на берегу моря или о семейной поездке к тропическим пальмам посреди зимы? А, может, вам нравится мечтать о временах, когда человечество победит все болезни, в том числе злость и зависть? Сколь бы далёкого будущего ни касались фантазии обычного человека, думает он чаще всего о позитивных изменениях. Писатели же — народ особый, они хватаются за какое-нибудь наблюдение о дне сегодняшнем и строят на его основе такой прогноз, что волосы дыбом встают. Сегодняшний обзор для тех, кто любит читать подобные литературные «предсказания».

Время для чтения ~ 9 минут

---

Арсений Гончуков. «Доказательство человека».

Арсений Гончуков — российский режиссёр и сценарист, писатель и блогер. Обладатель более десятка наград международных кинофестивалей за фильмы, снятые в домашних условиях с минимальным бюджетом, Гончуков и в литературе пока известен в основном благодаря своей книге «Как снять кино без денег». Мы не исключаем, что в ближайшее время автор станет ещё и популярным фантастом.

«Доказательство человека» — роман в рассказах, где каждая следующая новелла повествует о новых героях, но все они вписаны в общий контекст, единый мир. И мир этот прекрасный и пугающий. В нём искусственный интеллект наконец-то получил возможность воплотиться физически и восстать против людей. Точнее, в будущем, которое описывает Гончуков, люди добровольно срослись с искусственным интеллектом настолько, что уже и не отличишь, кто есть кто. Через тысячу лет (и даже чуть больше) будут и пробежки в парке, и хулиганы с маньяками, и любовь, и войны, но всё, конечно, будет по-другому. Детям, родившимся во времена вооружённых конфликтов, в мозг вживляют чип-виртуальную реальность, который заменяет травмирующие воспоминания первых лет жизни картинками благоденствия. Будут ли родители, которые всё же выберут для своих младенцев суровую реальность?

Так и не смирившись со своей смертностью, люди придумают способ оцифровки личности в некое виртуальное посмертие, где можно продолжать существовать в виде Цифры. Будут ли ополченцы, отказывающиеся от такого бессмертия?

Искусственный интеллект разовьётся до возможности самостоятельно принимать решения и в каком-то смысле воспроизводить свой «род». Будут ли те, кто рассмотрит опасность в таком техническом прогрессе? Об этих и других вопросах, связанных с цифровым бессмертием и коррекцией реальности, размышляет автор.

Арсений Гончуков рассказывает о далёком — возможном — будущем в традициях фантастов-гуманистов, поэтому давних почитателей жанра он своим романом в новеллах не удивит. А тех, кто пока мало знаком с этим направлением, «Доказательство человека» может и развлечь, и напугать.

2023 год

320 страниц.

Илья Техликиди. «Антонов Коллайдер».

Илья Техликиди — дизайнер, музыкант, креативный продюсер, выпускник литературной школы «Глагол» и увлечённый пользователь нейросетей. Все эти авторские ипостаси в той или иной степени выглядывают из его дебютного романа «Антонов Коллайдер». А ещё из этого романа торчат уши Виктора Пелевина. Но это не недостатки.

События книги разворачиваются во второй половине ХХI века, сразу после Великой Антизападной войны. РНКР — Российская НеоКоммунистическая Республика — при помощи высокотехнологичного брата-Китая производит самостоятельно все гаджеты и полностью контролирует коммуникации. Каждый выход в интернет строго регламентирован, социальный рейтинг отдельно взятого гражданина постоянно растёт или падает, работодатель наблюдает за сотрудниками буквально беспрерывно, а у некоторых москвичей надзорные органы вшиты прямо в голову. Как у главного героя романа — Антона. Он работает курьером, доставляет самое ценное, что только может быть, — информацию. Передатчик размещён за сетчаткой его глаза, а информация для передачи и адрес клиента поступают прямо в мозг от секретаря, которая дистанционно контролирует все передвижения Антона. На день, о котором идёт речь в «Антоновом Коллайдере», парень получил двенадцать доставок, по числу станций на кольцевой линии московского метрополитена. Казалось бы, беги от адреса к адресу, моргай глазом-передатчиком и мечтай о том, как отдохнёшь после тяжёлого трудового дня, но то ли Антон по жизни невезучий, то ли именно в этот день его настиг ретроградный Меркурий, — ни один заказ ему легко не дался.

За двенадцать глав-курьерских точек Техликиди расскажет о том, как устроен мир его воображаемого будущего, какие персонажи его населяют, вот что люди верят и на что надеются. А Антон будет успевать и опаздывать, влюбляться и галлюцинировать, мечтать стать писателем и получать предложения о совсем другой работе.

«Антонов Коллайдер» — необычный роман-путешествие о будущем, в котором не хотелось бы оказаться.

2022 год

320 страниц.

Алла Горбунова. «Ваша жестянка сломалась».

Алла Горбунова — лауреат премии «НОС», писатель с яркой индивидуальностью, что позволило ей с первой же изданной книги обзавестись почитателями и гонителями. Наверное, можно остаться и равнодушным к произведениям Горбуновой, если ни одного из них не прочесть.

«Ваша жестянка сломалась» — экспериментальная повесть, выросшая из рассказа о «правде», который Горбунова писала по заданию редакции. Сама писательница в послесловии к «…жестянке» говорит, что писала экспериментальный по форме текст: не то большое стихотворение, не то мистический трактат, не то психоделический трип. Такой эта повесть и получилась. Поначалу всё кажется простым и — отчасти — предсказуемым. Героиня Аля одной рукой помешивает готовящийся борщ, другой развлекает двух дочерей, размышляя о неверном муже-тиране. В этот драматический момент звонит телефон и голосом ухажёра студенческих времён сообщает, что в засекреченной лаборатории создали уникальную нейросеть, которой доступны все знания мира и секреты бытия, но работать это чудо хочет только с ней, с Алей то есть. Аля удивлена, но немного, ведь совсем недавно она была самым перспективным молодым учёным на кафедре, почти совершила научный прорыв, но свернула в сторону борщей и потомства. Теперь Аля, кажется, готова вернуться в науку, пусть и в качестве подопытной. Вот она уже в лаборатории цепляет на ухо клипсу-кристалл и соединяется с Еленой — «машиной абсолютной правды и абсолютного знания». Изначально Елену создавали для реабилитации и лечения людей с глубокими травмами и патологиями, но многие здоровые тоже захотели к ней подключаться для расширения когнитивных возможностей. Беда в том, что не всякий человек может выдержать абсолютную правду, у большинства мозг закипает. Выдержит ли Аля?

Для тех, кто сомневается, что эта повесть экспериментальна, скажу, что сюжет с Алей — только первый из многих. И как будто самый понятный. Дальше «Ваша жестянка сломалась» предстанет и неким палимпсестом, где картина мира одного героя противоречит только что рассказанной другим героем истории, и чередой монологов реальных и вымышленных персонажей, «отформатированных» Еленой. Режиссёр Ларс фон Триер расскажет, как он начал снимать доброе кино о белом барашке, дочь Муамара Каддафи пообещает вернуться и навести порядок, мать убитого дельфинёнка признается, что это их, дельфинья, цивилизация придумала нейросети, а Роршах из комикса «Хранители» процитирует Тертуллиана.

«Ваша жестянка сломалась» — повесть небольшая, но объёмная, её идеи выходят далеко за пределы двухсот пятидесяти страниц, она подойдёт читателям, которые готовы потрудиться.

2023 год

251 страница

Оригинал публикации

Часть 1. Заметки о книге

Далекое будущее, близкое будущее — какая между ними разница, ведь человек уже стал бессмертен, что ему время — категория несущественная, ею можно пренебречь. Об этом роман Арсения Гончукова «Доказательство человека». И еще о многом. Человек наконец-то преодолел смерть, ведь он мечтал об этом тысячелетиями. Смерти больше нет. Или почти нет. Но счастлив ли он после этого? Искусственный интеллект теперь не слуга человека, а равноправный участник действа, происходящего на планете Земля. На определенном этапе исторического развития цифровая форма человека обрела равноправие с биологическим Homo sapiens. На ранних стадиях разработок оцифрованного человека помещали в особое переходное механическое тело, но и тогда уже самые отчаянные поселялись прямо в цифровой реальности. На земле до сих пор сохраняются промежуточные формы существ, например, роботы и андроиды разных поколений. Иногда их уничтожают, есть на то причины. На начальных стадиях, близких к нашему времени, кто-то пытался уйти в виртуальную реальность, играть, путешествовать, не видеть, что творится вокруг. Технологии перехода были несовершенны, биологическое тело застревало по эту сторону, начинало разлагаться, для эвакуации требовались специальные службы. Но за тысячу лет произошло много важного, человечество преобразовалось, выжило, достигло бессмертия. Родившегося чипировали, умирающего оцифровывали, чтобы навсегда сохранить его идентичность и сущность, не растерять ни байта ценной информации. Это все сводилось к долгой и упорной работе программистов и техников. Никакой магии и колдовства. Долой выдумки и мифы — мол, душа отлетела и резвится на небесных лужайках. Все намного прозаичнее. Но все получилось. И, конечно, эта книга о простых людях с их ежедневными проблемами и человеческими заботами. Ведь и у оцифрованных своя жизнь, точно такая же любовь, как у предков, только вот смерти нет.

Часть 2. Художественные приложения

«Напарник седого, мужчина помоложе, сел рядом со мной, положил мягкую теплую руку на мою голову, наклонился — и я услышал ласковое:

— Ну что, готов, малыш?..

В следующее мгновение боковым зрением я успел заметить вспышки трех красных точек, и в мире погас весь существующий свет. Импульсный высокочастотный наркоз — безотказная штука.

Буквально позавчера здесь же, в этой комнате, мы праздновали мое трехлетие, папа с мамой передавали меня друг другу, играли, смеялись, подарили игрушечный крейсер-разведчик “Топор”, с двумя башенками, покрытый декоративной ржавчиной, — я о нем так мечтал! — а сегодня вместе с чужими мужчинами усадили на диван, вырубили наркозом, начали мучить обмякшее тело. 

Уже взрослым однажды у лечащего врача я увидел служебную запись моего подключения, которую сделали установщики, — ничего приятного. Прижимали к глазу прибор, сканируя сетчатку. Брали ткани для анализа ДНК. А еще: томография, энцефалограмма, запись биоритма, снятие контура индивидуального звукового и импульсного рисунка тела. После чего седой отправил молодого напарника вниз к микроавтобусу передвижной лаборатории, где, как я понял, тот загрузил собранные данные в анализаторы, а потом и в базы данных Системы, которую в тот же день мне и установили.

Установка чипа занимала секунды, загрузка на него Системы несколько минут, но программу в голове запускали только на следующий день. <…> С этого момента внутри тебя начинало работать незримое двойное дно, которое ты даже не чувствовал (разве что интуитивно), но которое вместе с тобой училось, развивалось, росло, крепло, совершенствовалось, пока не происходило наконец… окончательное замещение.

Тоже, впрочем, спорный термин — “замещение”. Оно подразумевает смену одного другим, но к моменту замещения, как правило, невозможно вычислить разницу между оригинальной личностью и Системой. Хотя споры, научные баталии идут до сих пор.

Суть одна — живой физический мозг дублируется цифровым.

Я очнулся у матери на руках. На лице отца застыла растерянная и немного безумная улыбка, он сильно перенервничал. Мне же было хорошо и спокойно, помню, я прижался к теплой и влажной в душной комнате маминой руке».

«Доказательство человека» объявлено романом про будущее. Обманули дурачка на четыре кулачка. Первый кулачок — не роман, а новеллы в общем сеттинге и примерно общем времени, но без малейшего сюжетного единства. Второй кулачок — не роман, не новеллы, а больше фильм. Третий кулачок — даже не фильм, а сериал. Четвёртый кулачок — вообще не про будущее, хотя формально действие происходит через несколько сотен лет от условного «сейчас». Пройдёмся по ним последовательно.

Роман в новеллах — хорошая штука, но это действительно не совсем он, потому что нет сюжетного стержня или хотя бы тонкой былинки, которая бы соединяла все новеллы из сборника. Скорее, «Доказательство человека» обладает свойством, которое хотелось бы видеть во всех крепких сборниках рассказов, а не антологиях, — единство по замыслу, общий вайб. Некоторый клубок припекающих автора проблем и вопросов, где каждая следующая новелла пытается к этому клубку с разных сторон подобраться. Да, есть общий сеттинг: условное будущее, всех цифровизируют и загоняют в облачную банку; была война-войнища и радиоактивный пепел покрыл наше всё; боевые человекоподобные роботы заполоняют. Лёгкий кивок в сторону чернозеркальных страхов, а что если технологии жахнут, и мы, печальные, будем лежать в руинах всего, что сами наворотили. Этот сеттинг мы много раз видели, и кто-то наверняка развоняется, что писать в нём уж очень легко, только для начписов. А я так скажу: нечего вообще оглядываться на легко-нелегко, очевидно-неочевидно. Хочется писать — и пишите. Если получится круто, то любой лёгкий ход простят, вон к Янагихаре вопросы только у зануд и хейтеров. А если получится плохо, то получится плохо и в том случае, если взять что-то сложное. Вопрос: а получилось ли у Гончукова? Если считать, что он писал социальную фантастику, антиутопию и жанровую прозу, то нет, не получилось. Но как по мне, писал он совсем не это, так что лично я разваниваться не буду. А что именно он писал — расскажу чуть дальше, а то знаю я вас, выдай вам сразу все ответы, вы и читать дальше не будете. Хитрецы.

Возвращаемся к кулачкам. Фильмовость-сериальность текста действительно сквозит изо всех щелей, и я сейчас уверена, что отметила бы это в любом случае, даже не знай я, что Гончуков — сценарист, режиссёр и ещё там какие-то умные киношные слова, в которых я не разбираюсь. Задним числом-то мы все такие уверенные, особенно я. Причина банально в стиле и построении сцен: много диалогов, стремительность и динамичность, визуальная составляющая описаний — хоть сейчас неси для техзаданий художнику по интерьерам, костюмам и рендеру. На самом деле это неплохо, потому что написано гладко и ладно, да и мы все, читатели, избалованы кинематографом, легко готовы поддаться киношной магии. Так что каждая новелла — это отдельная серия. Я бы даже не стала бухтеть про «Чёрное зеркало», но без этого никак, всё-таки самый узнаваемый референс и смысловая направленность. Наверное, лучше сделаю реверанс в сторону «Электрических снов» Дика, чуть больше похоже, только снам сто лет в обед, а у Гончукова отдельные навязчивые мысли повторяются чаще, чем в диковском разброде.

Наконец, кулачок с нефутуристичностью будущего. В нём есть несколько элементов, которые важны для сюжета и задумки, и они связаны с постепенной цифровизацией, роботизацией и военизацией. Все остальные возможные «-ции» в тексте отсутствуют. Через много сотен лет ничего кроме трёх факторов выше не изменилось. Такие же люди, такой же язык, очень похожий быт, даже остальные технологии не то чтобы куда-то шагнули. Не увидь я в тексте конкретных дат, то думала бы, что это две тысячи тридцатый или сороковой, после пары-тройки конкретных технологических прорывов и падений.

И тут может показаться, что я сижу и ругаю «Доказательство человека», вон сколько кулаков, и все фуфуфу. А вот нетушки. У всех этих особенностей есть свои причины.

Задумка автора не выстроить фантастический мир, не написать сюжетный роман с чёткими арками, не попугать новыми технологиями и их возможным развитием. Как по мне, так Гончукова волнуют вполне конкретные вопросы, с которыми каждый взрослый человек неизбежно сталкивается в минуты раздумий и рефлексии. А что, если люди не меняются? Что если они всегда, в любом времени и сеттинге, несут на себе груз похожих проблем, трудностей и страхов? Перенеси все эти рассказы в другое обрамление, и они не особенно потеряют по смыслу, разве что судорожно придётся переписывать цифровизацию личности под что-то менее подходящее. Мы всегда боимся одного и того же, беспокоимся из-за одного и того же. Сегодня это выглядит так, через триста лет будет выглядеть вот так, а в восемнадцатом веке выглядело иначе, но суть от этого не меняется. Страшно потерять себя, страшно не найти себя, страшно за близких, страшно расчеловечиться, страшно облажаться, страшно, когда врут, страшно прожить жизнь впустую, война очень страшная. Хотите узнать, что ещё беспокоит всех и вся, — прочитайте «Доказательство человека», я тут каждую новеллу не буду пересказывать.

А для тех, кому важно чётко и быстро получить ответ на вопрос: «Ой, да это всё мы поняли, бла-бла-бла, а тебе самой понравилось или нет?», придётся ответить. Что-то — да. Что-то — нет. Что-то показалось повтором или самоповтором, а что-то показалось чёткой и ясной мыслью, которую можно отщипнуть, унести в личные чертоги разума и обкатать на досуге. От себя советую попробовать прочитать какой-нибудь один рассказ и тогда уже решить, надо оно вам или нет. Заглавный не берите, он может заиграть, только если предварительно напитаться атмосферой сеттинга. Мой любимый — «День рождения». Хоррор в последнем абзаце зашкаливающий.

«Доказательство человека» — фантастический роман Арсения Гончукова. Он похож на сезон «Черного зеркала»: 17 новелл рассказывают о том, что будет происходить с человеком через сотни и тысячи лет, если цифровые технологии продолжат развиваться.

Вот, например, умирает человек, а его сознание оцифровывается и продолжает существовать. Трудно представить, что это случится завтра, но в перспективе нескольких столетий выглядит вполне реалистично. А если так, то можно ли считать эти оцифрованные копии полноценными людьми? И как должны сосуществовать разные виды человека? И кого мы тогда вообще можем называть человеком? Это пример одной из этических дилемм в романе. И такие дилеммы там на каждой странице.

Я знаю Арсения почти 20 лет и у него феноменальная способность создавать целые вселенные (в своих фильмах, книгах, любых творческих проектах). И заставлять людей в эти вселенные верить. В «Доказательство человека» трудно не поверить, а проверить на нашем веку мы, надеюсь, не сможем.

«Доказательство человека» — фантастическая книга для обычного читателя.
Чем меньше вы сталкивались с фантастикой, смотрели или слышали про искусственный интеллект, будущее, роботов, оцифровку сознания, тем интересней вам будет.
Я бы сказал, что это даже не фантастика, человек интересует Гончукова больше, чем сложные технологии и странные миры победившего ИИ.
Сквозь мембраны навороченного мира будущего проступают вечные истории про память, подвиг, спасение своей души, творчество, предательство и тд.
Берет верх жажда Гончукова творить сюжеты-гвозди, попадать в нерв, цеплять, тревожить.
«Доказательство человека» — максимально простой и широкий жанр, картины будущего для читателя, незнакомого с Гибсоном и Стивенсоном.
У Гончукова другой прицел и цели как автора, он — анатом и хроникер.

Искушенного в НФ и видах фантдопа читателя предупреждаю сразу: вас ждет еще один роман про будущее, и здесь придирок не избежать.
Любители фантастики нередко клюют авторов за «заклепки» и оригинальность, но это потому, что ценителям фантастики подавай микс из нового и необычного, а Гончуков делает ставку на драму и пронзительность, то, как повсеместная киборгизация, цифровторжение изменит биологический мир, свергнет с трона Homo Sapiens.
Или только подвинет? Попросит уступить краешек сидушки?
Видно, что автору очень важна дискуссия, вынесенная в название романа. Чем докажешь, что ты человек? Как ответишь перед вечностью?

Ценители реализма, напротив, найдут в романе мелкие нюансы и аспекты, с которыми не сталкивались, если не погружались в мир вымысла и фантастики.
Для внимательного читателя в этом романе мир может быть незнаком, а переживания героев напротив — понятны: вот страх перед цифровым бессмертием, а вот последствия контроля искусственным интеллектом сознания, вот восторг от грандиозных перспектив, типа слияния всего человечества в один разум, а вот драма бесконечного долгого полета в космосе.
Арсений Гончуков будто специально работает максимально классическими киберпанк и НФ сюжетами, разворачивая картины далекого будущего, не так уж отличного от наших дней.

«Доказательство человека» — роман в рассказах, есть сильные, есть более проходные. Есть красивые картинки. Есть беглый пересказ длинной истории — типа рассказа, где без героев описывается хроника нарастания конфликта с Цифрой (ИИ-государство с общим распределенным цифровым разумом). Хватает в «Доказательстве человека» шероховатостей, например, меня не порадовало, что самые сильные рассказы идут в центре романа: история про зарождение цифрового дитя, космическая Одиссея клонов Федорова, история про попытку спасения ребенка на поле боя, к финальной трети драма идет на спад.

Все авторы хотят быть замеченными.
Арсений Гончуков свое слово сказал, а уж с большой оно буквы или стоит где-то в центре предложения — решать читателю.
Я прочел роман быстро и не без любопытства.

В далеком-далеком будущем обычные люди научились жить по триста-четыреста лет, и это не предел, но рано или поздно физическое тело придется покинуть. «Каждая семья упорно копила, откладывая на загробную жизнь, на жизнь цифровую, бесплотную, бесконечную…»

Роман изображает мир, где торжествует искусственный интеллект и концепция переноса личности в цифровую среду. Этот мир полон роботов, криков, многоточий. И замыслов, которые требуют перечитывания.

Человечество ушло на тысячи лет вперед, но заботы у него остались прежние, до боли знакомые сегодняшнему читателю. Мать скрывает от сына имя настоящего отца («Не осуждайте меня»). Мужчина не может смириться с тем, что на работе место убитого друга вот-вот займет новичок («Смерть напарника»). Игрок отказывается от реальной жизни в пользу компьютерной («Крик»). Неизбежные во все времена темы любви («Поток») и предательства («Выстрел») перекрывает горькая реплика ученого из «Вектора-м3»: он согласился лететь в космос, оставив семье цифрового двойника: «Как ты там, Ася? Как Ариша? Как Земля? Опять воюет?»

Новелла, давшая название сборнику, построена по принципу диалога. Двое влюбленных спорят о законе, который власти намерены со дня на день принять: кем считать цифрового человека? «Как Совет решит, так и будет? Решит он, что миллиарды живущих на серверах наших предков на самом деле никто, просто цифры, набор архивных данных, и что тогда? Всех отключить?» Гончуков выводит вопросы расовых противостояний на новый уровень: «Как оцифрованным доказать биологическим, что они полноценные люди? Ты считаешь сознание оцифрованных цельным и идентичным? У тебя есть предложения, как оцифрованные могут это доказать?» В отличие от многих любителей ставить вопросы и не давать ответов, герои Гончукова своих четких позиций не скрывают: «Люди не должны доказывать, что они люди. Никому. Никогда… это глупо. Нечестно. Унизительно… Не говоря уже о том, что невозможно». Мысль вызывает сомнения? Или звучит убедительно? Захотелось прочитать о третьей точке зрения на эту ситуацию, но короткая проза, даже собранная в «роман», этого не предполагает.

Из семнадцати новелл, предложенных автором, некоторые вполне могли обернуться чем-то большим, чем новеллой, — заключительная «Цифра», например.

В целом, Гончуков стремится показать мир будущего с разных сторон — в милиции («Первый маньяк»), в тюрьме («Эллин»). Один из способов закончить земную жизнь предложен в декорациях огорода («Пугало»). В будущем рождение человека подчиняется установленным правилам, а детям внедряются специальные импланты, чтобы избежать травмы, которую неотвратимо нанесет окружающая среда, — и это тоже источник конфликтов в мире грядущего.

Новейшие изобретения спровоцировали не прогресс, а войну — «жестокую, разрушительную, безобразную. Людей против людей, технологий против технологий». Один из персонажей проблемную точку обозначает так: «Столетия назад люди думали, что искусственный интеллект опасен, но ИИ — это требуха, горстка чипов, пучок проводов! Сам он ни черта не может. Опасно то, что мы делаем сейчас <…> Вот что закончит историю. Вот что убьет нас. Когда мы отдадим человеческую личность машине».

Выходит, игры с техническим прогрессом неминуемо ведут к войне? Как будто бы да.

Самая наглядная картина грядущего, на мой вкус, воспроизведена в новелле «Музей». Андроиды потребовали у правительства признать их права, что привело к столкновению. «Если задуматься, вся мировая история — это требования одного человека к другому человеку признать его право на жизнь. Сначала права другой расы, потом гендерные войны, меньшинства, потом признание искусственного интеллекта, а потом и первых цифровых людей». Так считает отец, который привозит дочь в музей, где хранится запись, как ее бабушка командовала внутренними вой­сками во время столкновения людей и андроидов. Благодаря современным технологиям внучка оказывается буквально в эпицентре боя. Видит, как бабушка манкирует приказом и отказывается стрелять, потому что распознает в оружии протестующих муляж: «Это имитация, я видела такую на учениях… Они никого не хотят убивать». Фразе было суждено обернуться лозунгом, сигналом объединиться и стать символом того, что «одни люди не хотят убивать других, тех, кто стал жить в иных телах».

Признаться, будущее, которое представляет Гончуков, не вызывает ни доверия, ни желания в нем оказаться. Другое дело, что, когда отвлечешься от книги, выглянешь в окно, окажется, что будущее уже наступило. И если автор «Доказательства человека» просчитался, то, увы, только в деталях.

Такие отзывы на роман мне пишут:
«КТО ХОЧЕТ ЖИТЬ ВЕЧНО?
Отвечу вопросом на вопрос: а какой смысл жить вечно? И вообще надо ли это — жить вечно? Человечество мечтало отыскать секрет бессмертия, но сам поиск смысла жизни ставит крест, похоже, на вечной жизни. Уже сейчас можно заменить некоторые износившиеся органы, но многим ли это доступно? А что если перенести сознание в искусственно выращенное тело? Или вообще без тела обойтись, существуя дальше только в цифровом варианте? Было бы любопытно. Такие мысли возникают при чтении романа в новеллах «Доказательство человека» Арсения Гончукова.
Тема бессмертия – одна из главных в книге. Оцифруют твоё сознание – вот и будешь жить вечно! Другое дело, что тебя могут и не спросить, а хочешь ли ты этого. И будешь жить вечно без всякого на то желания. Бррр! Страшно представить.
Ещё одна актуальная тема книги – роботы. Пока они дороги, но лет через двадцать домашний андроид вполне человеческого облика может быть и у тебя, и у меня. Роботы станут продавцами и клерками, полицейскими, солдатами, а может, даже учителями. Спросила у студентов: хотели бы они, чтобы их обучал робот? Не-а, говорят. Нам, мол, дистанционки хватило, когда общались через монитор пусть не с роботом, но «говорящей головой». Не понравилось. Я тоже за время дистанта по живым ученикам соскучилась. И по коллегам, какими бы они ни были. Общаться с миром только онлайн – ну такое себе сомнительное удовольствие. Не вполне готова к этому, чего уж там. Однако у всех нас есть друзья, с которыми мы общаемся только в сети и никогда не встречались вживую.
Уже сейчас проблемы с обычной коммуникацией испытывают день и ночь сидящие в смартфонах дети и подростки (да и многие взрослые тоже). Неудивительно: с телефоном проще, чем друг с другом. И всё же выскажу крамольную мысль: как бы там ни развивались технологии, а человека должен обучать человек. Иначе конец человеческой цивилизации наступит быстрее, чем мы успеем как-то решить проблему.
Много лет назад я написала рассказ о том, как женщина купила себе электронного друга с внешностью любимого актёра. Увы, там все плохо закончилось. Робот не может причинить вред человеку? Сомневаюсь. При всем уважении к автору этого высказывания, писателю-фантасту Айзеку Азимову, который сформулировал правила поведения для роботов в рассказе «Хоровод». Скажете, научить только хорошему ИИ можно? Если он может обучаться сам, то и дурному научится тоже. Мамой клянусь! В случае значительного преимущества ИИ над человеческим безопасность человека становится призрачной.
Читаешь книгу Гончукова и понимаешь, что жить вечно незачем. По крайней мере большинству людей. Что это только проблемы создаст в будущем. И как-то неуютно становится от возможной оцифровки твоего сознания (рассказ «Поток»). И даже страшно. Иные чувства вызывает рассказ о душевных терзаниях потерявшего на фронте сослуживца из роботизированной пехоты (рассказ «Смерть напарника»). Герой истории умудрился привязаться по-настоящему к электронному существу. Воспринимает его гибель как потерю родного человека, утрату частицы себя («Он мне братом был. Больше, чем братом»). Там идёт война между Востоком и Западом, нет времени на сантименты, нужно обучать нового андроида NT, которому Иван даёт имя в честь погибшего. «Потому что дело не в роботах, а в нас. В наших привязанностях, эмоциях и душах. …Они железки. А мы нет».
И всё же многие по-прежнему хотят жить вечно. Им-то как раз следует почитать книгу «Доказательство человека». Вдруг поймёте зачем… Сейчас на разных сайтах просят подтвердить, что «вы не робот». Скоро не галочку ставить, а доказывать придётся, что вы человек. Уже приходится.
«Я человек. Все мы – люди. Цифровые, живые – всё равно люди. Разница невелика. Если она вообще существует» — считает один из героев книги (рассказ «Цифра»). Есть разница, — говорю я, переворачивая последнюю страницу. Иначе не было бы «Доказательства человека».»

Дочитываем с пёселем Урселем «Доказательство человека» Арсения Гончукова. Такая олдскульная НФ-проза с гуманистическим посылом, то ли зрелый Брэдбери («Тело электрическое пою»), то ли ранний Филип Дик («Вторая модель», «Самозванец» и другие рассказы). Уже не «Я, робот» Азимова, но что-то глубоко ностальгическое, из шестидесятых-семидесятых.

У меня между тем в голове другой рассказ крутится, совсем не про роботов. Была лет тридцать назад такая история у супругов Лукиных, почти не фантастическая, «А всё остальное – не в счёт». Про чувака, увлеченного вырезанием всяких там чертей из чурбаков и древесных корней. Жизнь его отчетливо распадается на две половины: настоящая – с резаком в руках, и фоновая, всякая там учеба, работа, жены, дети, внуки и прочая чушь. Причем фоновая сразу же забывается, стоит взять в руки очередной хитрый корень. Так вот, у Гончукова герои-люди почти поголовно живут этим самым «остальным», которое не в счет. Какие-то вялые отношения, какой-то быт, более или менее устроенный. Но спросишь: кто ты такой, чем живешь, почему интересен? Не дадут ответа. Каждая и каждый – чья-то дочь, чей-то отец, владелец такой-то машины, такой-то квартиры – но сам по себе ноль без палочки. Осмысленной, подсвеченной жизнью тут живут только андроиды и сертифицированные сумасшедшие.

Не будь Арсений сам напрочь отбитым трудоголиком с диагнозом «нам денег не надо, работу давай» (он, помимо прочего, автор книги «Как снять кино без денег», основанной на богатом личном опыте), я бы предположил, что у него случайно так получилось. Но учитывая все обстоятельства – вряд ли. Видимо, так и должно быть.

Из ТГ-канала speculative_fiction

В своей книге Арсений Гончуков предпринимает впечатляющее художественное исследование проблем, с которыми, скорее всего, в будущем столкнётся человечество — соотношение, взаимодействие и вражда между человечески и искусственным интеллектом. В придуманном (предвиденном?) писателем мире ИИ становится автономным от человеческой воли, искусственные существа обретают субъектность и самостоятельное сознание. Книгу можно назвать антиутопией, потому что там описывается не самое радостное будущее. И при чтении возникает тревожное ощущение, что с какими-то из этих проблем всем нам, возможно, придётся столкнутся уже на нашем веку.

Арсений — кинорежиссёр, и книга получилась очень кинематографичной, зримой, визуальной. Каждая новелла этой книги воспринимается как яркий и даже пугающий в своей яркости короткометражный фильм.

Арсений Гончуков – разносторонняя личность. Поэт, кинорежиссер и сценарист, автор бестселлера «Как снять кино без денег» и реалистических рассказов. И всё это у него выходит хорошо. Теперь он попробовал себя как фантаст. По-моему, получилось.

Время действия одной из линий романа: тысяча лет после нас, но природа людей – пусть порой и не совсем живых людей – остается такой, какой была за тысячу лет до нас. Природу не переделать никакими технологическими изобретениями. «Доказательство человека» — умная, увлекательная книга. Фантастическое в ней достоверно. Пугающе достоверно.