Фильм — это серьёзно…

Фильм сложный; смотреть — тяжело; не смотреть — нельзя; не досмотреть — невозможно.

О том, насколько фильм снят профессионально, говорить не буду. Я — не специалист, не журнальный критик, но я — зритель, который разглядел в этом фильме глубочайший смысл.

Снято, конечно, на очень высоком уровне — мастерски и талантливо; снято настолько хорошо, насколько вообще можно снять за свои деньги. Фильм — как форма, которую можно оценивать с технической стороны — никак не ограничивает возможность смотрящего понять и почувствовать то, что хотел сказать автор картины. То, что я точно смог понять — это неоднозначность, мучительную неоднозначность не только самого «месседжа», но и человеческой жизни — как и главного героя, так и нашей с вами собственной.

Если продолжать разговор о содержании, то следует упомянуть, что этот фильм — не о войне, не о её участниках, их судьбах и всеобщих последствиях, и — даже несмотря на название — не о жалких тысяче двухсот рублях. Для меня этот фильм — о честности. И главный герой — бывший военный, прошедший Афганскую войну — не случаен: если не он, то кто? В ком ещё искать такие качества, как честность, нравственность и просто порядочность?

Мир жесток, ещё жёстче — бездушная «система», которой плевать на «ветеранскую» надбавку к пенсии — пенсии человека, прошедшего настоящий ад — и на её название, значащее для человека, который её получает, намного больше, чем может показаться на первый взгляд. Отмена «ветеранской» надбавки для главного героя — открытое наплевательское безразличие общества на трагедию, которая сломала ему жизнь, безразличие абсолютно всех, даже родных — самых близких ему — людей. Его честность на даёт ему спокойно жить, заставляя мучить не только себя, но и окружающих; его честность довела его до греха — двойного убийства — и кто в этом виноват, ответ дать не сможет никто.

Спасибо автору и всем, кто ему помог.

10 из 10

Впечатления от просмотра фильма ‘1210’.

Посмотрел фильм ‘1210’ – хороший фильм, глубокий смысл, но есть незавершенность некоторых эпизодов и ляпы (наверное, будь возможность, картину можно было бы увеличить по длительности на 20-30 минут, соединив как раз все логические неувязки; из ляпов — дергается вначале у оператора камера, лица соцработников при встрече с дочерью героя не по центру кадра, на трассе — в кадре одинокий человек с рекламой сауны — к чему это — непонятно; в тире ‘учитель’ говорит, что ‘стрелок’ талантливый, однако ни одного попадания в мишень, роль 3-го из обидчиков также неясна, вроде как он и следил за главным героем, однако, когда ветеран выглядывал из окна, он видел там сына или человека в телогрейке). С другой же стороны – ряд эпизодов оставляют абсолютно бескомпромиссную трактовку действия, которые точно отображают социальный статус картины (к примеру, когда главный герой дает пощечину ребенку, а после извиняется, или когда дочь кричит вслед уходящему отцу, чтобы он берег себя, или когда ветеран швыряет деньги жадным мужикам, зная, что у него другие ценности, что собственно дошло до одного из обидчиков позже). В фильме есть мелкие второстепенные детали, на которые не обратить внимание было невозможно: шум от автомашин, от взлетевшего голубя в одном кадре, голос играющего радио (или тв) в сцене на кухне, также большие бусы у социального работника, которые являются некой усмешкой над ветераном. Соцработникам в кадре абсолютно все равно на проблемы главного героя, и все его попытки что-то доказать бессмысленны и бесполезны как и сами эти бусы. Без сомнения показана четкая линия жизненного принципа героя – обещания должны исполнятся и все должно делаться в срок (монолог в начале отведет к стрелкам на часах в конце фильма). Роберт Вааб сыграл живую в полном смысле этого слова роль, а музыка лишь усугубляет весь драматизм происходящего. Всех остальных героев оценивать сложно, так как вся картина заточена под главного героя, и им достались небольшие роли.

Фильм не стал для меня открытием в жанре драмы (видал и более ‘болезненные’ картины), но, учитывая бюджетность и подбор актеров, кричащую идею несправедливости удалось воплотить в сюжет. Данное авторское кино все же не для широкого показа (вопреки мнению создателей) и с возрастной категорией 16+ (не ниже, так как человек моложе просто не сможет полностью понять смысл и глубину, да и местами лексика неподобающая).

Потраченного времени на просмотр не жалею.

Посмотрела фильм «1210». Целый день ходила под впечатлением… Очень давно ничто так не бередило душу. Такие фильмы нужно показывать всенародным просмотром, чтобы люди становились добрее и задумались над тем, как они живут.

«Равнодушие рождает чудовищ» — очень точно сказано. До мурашек, с комом в горле, до скрежета зубов, смотришь и понимаешь, что дальше так жить нельзя! Если ничего не изменить, то вот он, апокалипсис. Не с неба или с преисподней. Гораздо ближе. От нас самих.

Я — обычный зритель. Поэтому не ищу шероховатости и недостатки. Я смотрю сердцем. Это кино, благодаря замечательной игре актеров, музыке, натуре съемок, переворачивает всё внутри. Незабываемый взгляд главного героя до сих пор передо мной.

А еще я услышала ‘балабановские’ нотки. Балабанов был моим любимым режиссером. Подумалось, вдруг: вот он! Снова с нами, в лице Арсения Гончукова.

Мне кажется, что такое кино — это колокол, набат. И в наших интересах его услышать.

10 из 10

Из крайности в крайность

Российский кинематограф кидается (см. заголовок)

Неладное начинает проступать при первом разговоре с камерой. До чего уж слабый приём, так ещё и используется почти в начале фильма. Перегиб проступает при психозе мужика дома. Нет бы знать меру и остановиться на его разговоре с никем — нет, вместо этого сцена продолжается, и продолжается, и продолжается. Режиссёр слаб в выборе средств донесения смысла и не скрывает этого, а в данном случае он ничего и не пытался донести, скорее создать атмосферу. Можно было извернуться и сделать фильм бенефисом вот актёра на главной роли, так как играет он действительно впечатляюще, но нет. Вместо этого мы в самой долгой сцене фильма видим склейки, причём сделанные крайне грубо. Лично для меня фильм не интересен, но долгая неразрывная сцена с движущейся камерой, без склеек и с сильной игрой была бы бесспорным аргументом в пользу картины. Но сцена таковой не вышла.

К концу фильма моё недоумение начало достигать критической точки, так как весь фильм обыгрываются все те переживания мужика, которые заявлены в первых 10и минутах. Режиссёр будто бы считает зрителя глупым, раз за разом показывая одни и те же душевные раны главного героя. В фильме не происходит вообще никакого развития, и ладно бы способы передачи переживаний каждый раз удивляли, так они вместо этого режут глаз.

Концовка конечно отдельно ‘обрадовала’. После многократного расставления точек над одними и теми же ‘и’, казалось бы, чем может кончиться фильм? Я бы могла простить столь очевидную концовку в остальном хорошему драматическому фильму, но вот в данном случае… Когда этот простейший по режиссёрским приёмам метр, намертво застрявший на одних и тех же смысловых столпах, закончился столь предсказуемо и просто, что почти глупо, я разбила рукой лицо.

Мне вот интересно, когда господа жюри фестивалей регалии отдают таким картинам, они вообще понимают, что массовому зрителю такими темпами на фестивали станет плевать вообще, целиком и полностью? Я последние 3 месяца заставляла себя смотреть конкурсные работы российских независимых режиссёров, так о них сначала узнать нереально, потом найти нереально, потом смотреть нереально. У меня нет желания сетовать на уровень фестивальных работ в стране, но пока что все понты из разряда ‘мы независимое кино, у нас реально круто’ отыгрывает только пара людей.

За актёра на главной роли

Я живу по наитию и не знаю, как правильно.

Посмотрела первый полнометражный фильм Арсения Гончукова «1210» в минувший «Актуальный четверг» в Библиотеке киноискусства им. С. М. Эйзенштейна.

Плакала. Думала. Копалась в себе.

Скромный зал, небольшой по современным меркам экран, стулья вместо кресел. Публика немногочисленная и очень разная: с ожидаемыми претензиями к врагу-государству, трепетными разборами семейной трагедии главного героя, интересными философскими откровениями и неожиданными параллелями с «Малышом и Карлсоном», дотошностью в угадывании московских пейзажей – мест проведения съемки. Тот самый момент, когда фильм перестает быть просто историей, выходит за границы режиссерского замысла и обретает новую и удивительно разнообразную жизнь в зрительских умах и сердцах. Во истину, «у каждого свое кино».

Сошлись, кажется, в одном – реальности происходящего на экране. На то и «остросоциальная драма» как есть, без прикрас, но и без нарочитой «чернухи» – частой гостьи в данном жанре. Длинные кадры, не блещущие внутрикадровым монтажом и динамичным действием, небольшие неровности в монтажных склейках, типичные социальные штампы в изображении второстепенных персонажей, слегка навязчивая тональность музыкального сопровождения, подсказывающая, что ты должен чувствовать в тот или иной момент, воспринимаемые в первом приближении как недочеты, в конечном итоге в своем органичном переплетении оказываются тем самым средством, что придает фильму глубину и документальность. Отсюда и весь этот зрительский интерес к судьбе героя до событий, показанных в фильме; и стремление ухватиться за любую светлую деталь – будь то одумавшийся (пусть и поздно) уличный бандит или девушка, застегивающая пуховик на бегу, которая вовсе не дочь, но так хочется в это верить; и потребность, и желание иного финала. Ибо осознав все это настоящее, живое, человеческое, неумолимо обрушившееся на тебя с экрана, невозможно без боли, без выворачивания себя наизнанку принять этот сокрушительный заключительный аккорд. Но даже перепиши режиссер концовку, что изменится в реальном мире? И если все показанное – реальность, то где в этой истории Я?

Я в этой истории постоянно прохожу мимо. Мимо бомжей в переходах, соседских алкоголиков, старух, собирающих милостыню у порогов церквей, мимо надрывных стенаний кликуш, мимо пенсионеров, оббивающих пороги соцслужб. У каждого из них своя история и своя трагедия, своя растоптанная судьба. Так уж важно, как каждый из них оказался на самом дне? Я смотрю на героев фильма – ветерана-афганца, его семью, грабителей, готовых пойти на убийство ради наживы, и жалею каждого из них, не выбирая, кто достоин, а кто нет, и реву оплакивая в каждом из них просто человека, сломавшегося, слабого, несовершенного. И ненавижу каждого из них за то, что оказались просто людьми, заставили сомневаться в Человеке. Моя жалость – мерзкое чувство, ибо суть ее пустота и неспособность что-либо изменить. В такие моменты себя я презираю еще больше за свое бессилие, малодушие и страх, за то, что всегда, как бы остро не сопереживала каждому из них, я всегда мимо, я всегда в бездействии, и даже на расстоянии вытянутой руки – я всегда по другую сторону экрана. «Успокойся, я люблю тебя!» – на это ведь тоже надо решиться? Подарить искреннее и теплое чувство зачастую гораздо сложнее, чем в порыве секундного сострадания и самоискупления сунуть в руку мятую купюру, отвернуться и побежать дальше. Равнодушие, что рождает чудовищ, оно тоже отчасти мое.

Я в этой истории внутри семейного конфликта. И этот нравственный – безнравственный выбор дочери главного героя, как его оценить, осудить, попытаться понять? Я в своей собственной жизни пытаюсь найти и осознать, где заканчивается родительский, дочерний, сестринский, любой другой родственный долг и начинаются границы собственной жизни, свободы и личности? Должно ли быть семейное родство значимее всего остального? Стоят ли любви несмотря ни на что те, в чьих жилах течет одна с тобой кровь? Близки ли по-настоящему тебе твои близкие? Я не знаю правильных, универсальных ответов. Я всего лишь каждый раз делаю свой нравственный – безнравственный выбор и живу с ним.

Я в этой истории смотрюсь в зеркало и вижу в нем собственное одиночество. И пусть мое – это полкастрюли ни с кем неразделенного и по той причине скисшего борща, выливаемого в унитаз; оторванная розовая дверца от кухонного шкафчика, которую некому повесить на место, и собака, что, как известно, «лучше людей», а не доведенная до крайности душевная пустота и безысходность как у героев картины – чужая беда, вопреки ожиданиям, не утешает. Становится больно и страшно.

Такое кино. Такая жизнь. Такой повод лишний раз взглянуть в лицо себе самой и понять, кто ты есть на самом деле.

А потом были еще кадры нового фильма и стихи. И трогательное признание в любви одной из актрис. И посредине всего этого Арсений, искренний, живой, щедрый.

Тупик буржуазного протестного кино

Бывшего воина-афганца война не отпускает до сих пор. Ещё и очередным законом государство отменила ветеранскую надбавку — 1210 р. Герой решается на убийство хамоватых соцработниц и и своё собственное…

Сначала о плюсах. Повально желание автора затронуть острую тематику, тем более, что в российском кино, эта тема почти неприкасаема. Похвально и то, что стал дожидаться подачки от министерства культуры ( да и не получил бы, он же не Звягинцев), а снял на свои средства.

Но на этом, пожалуй, плюсы и заканчиваются. Потому как:

1. Действия в фильме почти нет — несколько сцен сильно разбавлены длинными серыми унылыми пейзажами провинциального городка в сопровождении такой же унылой монотонной мелодией. Если бы ограничились короткометражкой, ленту можно было бы сделать более смотрибельной.

2. Не очень реалистично выглядит пусть и ветеран-афганец, но которого война не отпускает спустя 35 лет. Он с энтузиазмом только что вернувшегося с поля боя бойца рассказывает, как и кто окружал их колонну.

3. И главное — автор не даёт выхода. Безысходность полная. Застрелить теток, которые не начислили пенсию и застрелиться самому.

Это типично для буржуазного протестного кино. Мы знаем это по европейским фильмам 60-70х годов, есть и единичные примеры уже в постсоветском (тот же ‘Дурак’, отлично снятый, но с той же безысходностью)

Слоган фильма «Равнодушие рождает чудовищ» выглядит наивно. Чьё равнодушие? Опять-таки этих теток? А что они должны были сделать? Устроить пикет против нового закона правительства? Что должны были сделать дети? Отправить папу в психушку? Пожалуй, да, учитывая, каким нам рисуют главного героя. И учитывая его поступок в финале фильма. Но ведь авторы явно не это хотели сказать.

Скромно умалчивается причина бедственного положения пенсионеров и других малоимущих. В атомизированном раздробленном обществе никому до тебя нет дела. Крутись сам как хочешь. Так кого винить в этом? Неужели этих социальных работниц, которые сами получают копейки?

Словом, идея неплохая, но реализация сильно не дожата. Режиссёру желаю успехов.

Фильм «1210».
Работу Арсения Гончукова можно уважать, хотя бы за то, что режиссер взялся за заведомо невыполнимую задачу – открыть душу ветерана. Тем, кого война не коснулась даже стороной, глубины этого фильма никогда не понять!
Читая отзывы, мне показалось, что люди так и не поняли драму главного героя. Она не в утраченной ветеранской надбавке, и даже не в его личной трагедии. Главный герой пытается объяснить «людям мирного времени» как они наивны, и чудовищно несправедливы. Наивны и несправедливы они именно потому, что не знают, и не понимают, какой ценой и от чего, их уберегли.
Мой брат как то сказал: «Я воюю не за боевые выплаты, медальку на грудь или место в автобусе. Я рву кишки(!), себе и другим, чтобы мои дети и женщины ЭТОГО КОШМАРА никогда не видели».
Ветеранов Великой Отечественной Войны уважили почти полвека. Уважали, потому что в каждом доме, в каждой семье был человек, который на своей шкуре знает, что такое атака танками, арт. налет или бомбежка. Вместе с ветеранами умирает память о войне. Умирает уважение к тем, кто служил и воевал ради мирного неба над своим домом.
Уважайте ветеранов. Неважно какой войны. Если уважение умрет окончательно, вернется БОЛЬШАЯ ВОЙНА и напомнит всем нам, в чем мы были не правы.

Рекомендую смотреть всем.

Когда Тарантино написал сценарий «Бешеных псов», Лоуренс Бендер (продюсер) сказал, что ему нужен год, чтобы найти денег на этот фильм. Вдумайтесь. Год. На что Тарантино сказал, что он готов ждать три месяца, а потом он идет в свой гараж и снимает «псов» на черно-белую пленку. Деньги у него есть, целых 30 тысяч долларов (гонорар за сценарий «Настоящей любви»), так что найдутся желающие финансировать этот проект или нет — ему по барабану. Он всё равно снимет своих «псов».

У Гончукова было и того меньше. Всего 20 тысяч долларов. И сценарий «1210»: история о «маленьком человеке», который пытается добиться справедливости у государства. Под такую историю денег можно ждать — натурально вечность. Но Гончуков не стал ничего ждать. Он пошел «в гараж» и снял свой фильм. За шесть съемочных дней.

Фильм, который теперь будут показывать в кинотеатрах. Фильм, который можно будет купить на DVD.

Хороший фильм? Я не знаю. Ещё не смотрел, он только «стартует». Как посмотрю — отпишусь. Напишите и вы, если посмотрите.

Только вернулась с прогона -показа фильма «1210» Арсения Гончукова.
Кинотеатр «Факел»
«..Уютный зал пастельных расцветок, домашняя атмосфера, практически интимная близость к метро… Вот в таких местах и селятся духи кино. Я имею в виду настоящее кино, а не попсовый видеоряд. Попса — это для мультиплексов в торговых центрах. А здесь фильмы — штучные. Порой запутанные и парадоксальные, но всегда интересные. И в них видна душа, а не бюджет…»
Прогоны в театре мне знакомы.Часто попадала, когда работала в мастерской, на прогоны балетов. Здесь фильм. Знакомство с творческой группой. Молодой режиссер. Малобюджетный проект. Но тема близка к фильму «Ворошиловский стрелок». Бездействие или беспредел власти, семья и отношения в ней, борьба маленького человека (со своими «ветряными мельницами»), груз прошлого и тема войны.
Много крупных планов. Потрясающая игра актеров (главный герой, его дочь). Сильная энергетика взглядов, мимика лиц. Ты погружаешься в проблему и начинаешь жить ею.
Реальность, почти документализм происходящего, оставляют ощущение смотрящего в замочную скважину. Фильм будет идти в прокате во многих городах России и Украины.

Рекомендую ли посмотреть? Это интересно, но просмотр — не развлечение. Выходя из зала, нельзя вычеркнуть образы из памяти, мысли из головы и смятение из сердца. Он оставляет след.

Предпоказ фильма 1210 (рублей)

— Понимаешь, фильм показывает нашу жизнь, показывает то, что сейчас происходит в нашей стране, отношение к ветеранам…
— Ты, Галин, преувеличиваешь, я не спорю, что у нас в стране не все идеально, но это же не конец. Вот, например, ты с адекватным поведением сделаешь выводы, а кто-то возьмет на вооружение, так сказать «пример»…
— Понимаешь, что фильм основан на реальных событиях, который при положительном заключении перечеркнет все факты?
— Все равно, надо бороться, надо отстаивать права!

У меня задергался глаз. Но пришли к консенсусу — доча главного героя и ее муж моральные чудовища.
И еще: фильм не дает быть равнодушным. Спасибо.

Открытое письмо Гончукову

За работой
Любой разбор авторского кино — это разбор личности автора. Вам бы хотелось, чтобы публично кто-то заглянул вам в душу? Или сапогами зашел бы в нее, привел с собой экскурсию и стал бы всем показывать, где здесь белье сушится, а где и туалет?
Как я понимаю, режиссер — это человек, который позволяет это сделать и даже хочет этого.

Гончуков снял фильм о человеке-маргинале, который одержим одним — чувством справедливости.

А что Гончукову до этого человека? Да его самого гложет чувство несправедливости. Почитай его жж — там любой пост про несправедливость. Борец за правду — это вторая натура журналиста Гончукова. И почти всем на правду наплевать, но не нашему герою. Проблема в том, что в погоне за справедливостью режиссер убивает сам себя.

Это самоуничтожение режиссера и дает творческую энергию, которая выплескивается на зрителя в самых сильных сценах фильма:
— Разговор героя с сыном
— Битва в ущелье на картошках
— Разговор с бандюками

Вот только для чего выплескивать эту энергию? Как я бы ответил для себя — чтобы измениться самому. Как полагает Гончуков — хрен его знает.

Про мелкие технические нестыковки в фильме (скачки, звук, композиция, отсутствие всех развязок в итоговом сценарии) говорить излишне, хотя вся эта легкая неряшливость — тоже черта Гончукова, а не только издержки малобюджетных проектов.

Все, что здесь написано, относится и ко мне. И наверное, ко многим режиссерам авторского кино.

Виталий Мокрушин, режиссер

«1210» И МОЙ ПОЗИТИВ НА ФОНЕ БЕЗЫСХОДНОСТИ

Пару дней назад, попал на предпремьерный показ для блогеров фильма «1210». Кстати, я впервые посетил малый зал иллюзиона. Он похож на видеосалон, какие были в девяностых, только техника современная; проектор и прочая атрибутика любого кинотеатра. Хорошее место для презентаций и конференций, ну мало ли, вдруг пригодится.

На показ я пришел с хорошим настроением: прогулка по скверам и фотосъемка осени оставили теплые чувства. Потому на фоне благополучности, солнечной погоды, обстановки этого мира, вернее его стороны, с которой я предпочитаю взаимодействовать, не смогли меня окунуть в фильм.

Да, главный герой боец по натуре, бывший командир роты в Афгане, лишившись надбавки в 1210 рублей идет до конца, сталкивается с непониманием общества. Он хочет всего лишь чтоб выполняли обещания, ничего больше, как мало, но видимо нынешнее общество не способно удовлетворить и это. Тотальное равнодушие разрушают психику героя и одиночество приводит к тому, что он убивает чиновниц и контрольным выстрелом в висок уходит на тот свет. Я не буду писать о сюжете, именах персонажей. Советую прочесть о том, как снималась картина, вот это действительно крайне любопытно. На этом сайте вы также найдете и любую другую информацию, касаемо фильма.

Не знаю, я сам неравнодушен, но очень устал видеть мрачное. Мне кажется мир для каждого тот, который он хочет видеть; не больше и не меньше. А светлое и теплое лично мне больше хочется впитывать. Видимо подсознательная установка на позитивное мышление не даёт мне принимать такие вещи. Хотя заудматься заставил, а что бы было, окажись рядом со мной такой человек? Я бы наверное сделал следующие вещи: изменил бы город проживания, место, обстановку, много и долго бы общался, пытаясь если не залечить хроническую рано, то хотя бы сгладить. В конце концов надо делать всё, чтобы самому радоваться жизни и других пытаться направлять в эту сторорну, кому повезло меньше и кто мучается пытаясь найти выход.

В любом случае, хочется сказать спасибо режиссёру и всем людям, кто снимался в этом фильме: «Ребята, вы молодцы, я не знаю как без транспорта можно снимать фильм вообще, возить в метро камеру! » Желаю дальнейших интересных работ, только более светлых; слёзы и жалость и депрессия уже надоели, вот честное слово: мир не так плох, хотя безусловно и такие картины тоже нужны.

P.s. Я вышел из зала, получив приятные сувениры — блокнот с логотипом ЖЖ и ручку, встретил трёх знакомых, подряд, за 15 минут пути до маршрутки, настроение зашкаливало и этот фильм оказался как сон, который хотелось забыть проснувшись в тепле и уюте реальности.

Скажу честно, я ничего не знал ни о фильме, ни о режиссере. Получив приглашение, я даже не стал смотреть трейлер. Я просто пошел.

Никаких пересказов делать не буду. Не ждите. Фильм забирает. Честно говоря, после просмотра глянул на часы и удивился, что оказывается фильм не такой короткий, как кажется во время сеанса. Диалоги формальны и агрессивны. Долгие монологи гипнотизируют. В какой-то момент мой компаньон, ПоллитровыйМышь, даже толкнул меня в бок, решив, что я заснул. Но нет. Это был транс… На экране наблюдал одиноких людей в пейзажах и антуражах серых и обезличенных. Люди не улыбались. За весь фильм улыбок можно насчитать штук пять, да и считать их нужно штуками. По ходу фильма неулыбающиеся люди иногда собираются в группы, то есть можно сказать, формируют общество. Общество с целью сотворения чего-то плохого, единомыслие на идее зла. Но плохое и зло в фильме показано как норма существования, норма соверменной жизни. Тем самым подчеркивается безумие светлых идей о справедливости главного персонажа в исполнении Роберта Рааба, значения выразительных глаз которого ни в коем случае нельзя не понять. На мой взгляд, в фильме нет ни одного положительного персонажа. Даже главный герой фильма не вызывает сочувствия только потому, что в ходе фильма мы привыкаем (или в ходе жизни уже привыкли) считать нормой серость, ненависть, предательство, хамство. Полная безнадёга. Именно поэтому фильм хорош, но он не может нравиться.

Спасибо Арсению за этот страшный фильм.

«1210».
Фильм Арсения Гончукова, первая полнометражная работа в карьере режиссёра, интересен прежде всего как попытка высказаться на этически крайне неоднозначную тему, сделав это в разрез с двухсотлетней традицией русской культуры, привыкшей лелеять маленького человека.
Гончуков, обладающий, помимо несомненного таланта, немалым мужеством, которое будет необходимо всякому, кто решится говорить об этом без привычных реверансов в сторону униженных и оскорблённых, полностью переворачивает сложившийся стереотип современного отверженного.
Как выглядит сегодняшний мизерабль в зеркале искусства? Это – несчастное существо, заслуживающее симпатии, сочувствия, сострадания, чьё печальное положение заранее ставит его в позицию абсолютной моральной правоты: «Я терзаюсь, а значит, мне всё позволено».
Что, включившись в игру с мизераблем, который является главным героем фильма, делает Гончуков? На первый взгляд, он идёт по проторенной великими предшественниками дорожке, вымощенной шинелями бесчисленных Башмачкиных и письмами Макаров Девушкиных: есть военный пенсионер Николай Баранов, израненный на афганских фронтах, над которым жестоко надругалось наше скаредное государство, срезав надбавку к ежемесячному довольствию в размере 1 210 рублей.
Баранов уязвлён, Баранов негодует, Баранов требует справедливости. Вместе с героем сходные чувства испытывает зритель, который, кажется, лично готов крушить систему социального обеспечения, в которой возможно такое садистическое жлобство…
Дальше, в принципе, уже всё становится понятным: Баранов, рассчитывающий переменить жестокое решение госорганов, получит даже не от Значительного лица, но от его мелких подручных унизительный отлуп, бесполезно взбунтуется, но свои кровные 1 210 рублей не вернёт, после чего зрителю остаётся только всплакнуть над горемычным капитаном Копейкиным 21 века…
Этот исход просчитывается едва ли не с первого эпизода, когда Баранов едва появляется со своей папкой в офисе собеса, вызывая несколько постыдную, но ощутимую скуку, однако рано прятать зевки от соседей по ряду и делать натянуто бодрое лицо, потому что режиссёр припас для нас настоящий сюрприз.
Дело в том, что Арсению Гончукову удалось, путём филигранно выставленных акцентов, перевернуть историю прямо на ходу, превратив её в повествование об опасном маньяке, который живёт среди нормальных людей и ежеминутно угрожает всем, кто его окружает.
Поэтому главная идея фильма – это грамотно проведённый посыл о том, что нельзя избегать ответственности и надо вовремя принимать пусть и очень неприятные, но единственно возможные в данной ситуации решения.
Родные военного пенсионера Баранова знали, что он неадекватен (характерно отношение внучки к деду, которая его просто боится, хотя, через поколение, привязанности острее и теплее), понимали, что его надо сдавать в специализированное лечебное заведение, но, по причине ложного стыда, тянули с этим – сколько могли.
Что в итоге? Баранову было мало превратить жизнь своей семьи в ад, изводя домашних постоянными концертами с сольными дембельскими номерами («Как духи жгут запертую в ущелье колонну»), ему, перед тем как наложить на себя руки, непременно надо было прихватить с собой двух затюканных собесовских тёток, вся вина которых заключалась в том, что они ретранслировали душегубу распоряжение вышестоящих инстанций.
Кто несёт ответственность за бойню в собесе? Николай Баранов? Он – маньяк, который, не испытывая материальных проблем (в иных обстоятельствах Баранов легко сорит деньгами, не зная им счёта), ищет лишь повод, чтобы разрядить в живого человека сидящую в нём злую ярость…
Нет, главные виновники произошедшего – дочь Баранова и его зять, предчувствовавшие скорую беду, но, поддавшись лицемерному гуманизму, допустившие, чтобы имеющий доступ к огнестрелу старик с наглухо сорванной крышей беспрепятственно разгуливал по городу.
Как они будут жить дальше, неся на плечах груз такой ответственности, неизвестно, их будущее остаётся за кадром, но, так или иначе, за свою слабость и колебания они расплатятся жёстко, наверное, чересчур жёстко: они ведь не хотели никому сделать больно, а, в оконцовке, три трупа, хорошо, что не больше…

Была в Арсенале. Смотрела фильм второй раз.

И ещё: правда трудна, правда о любой войне трагична, убивать — это ужасно, посылать на смерть сына — ещё ужаснее, бюрократическая машина — чудовищна. Но испытываешь облегчение и благодарность… — за одно только ощущение глубокой правды? Или именно потому, что это искусство, именно и собственно это и есть искусство? — когда люди плачут и благодарят, и пожилая женщина аплодирует в момент совершения трагической разрядки-развязки, — когда ТАК это рассказано и показано? когда нет ни крови, ни мяса, и мы не слышим выстрела, а слышим тишину смерти, и волны жизни остановлены ещё при жизни, и вода — мёртвая, и улыбка сына тоже, а слёзы — живые, горячие, горючие… когда снималось 6 дней, а сценарий писался и переписывался полтора года? — когда я убедилась, что я помню все сцены наизусть с первого просмотра, наизусть, слово в слово? — так немного слов в 73-х минутах!

Арсений напомнил, а кому-то, может быть, и показал, что бывают очень сильные, и очень непростые, труднообъяснимые чувства. Что бывает — со-переживание.

Спрашивали про воду — про много воды — пруды, мосты, берег реки… Арсений сказал, что любит воду, и что Тарковский её не монополизировал, и что мосты, например, прямой символ перехода… Я бы добавила: вода у наших предков, древних славян считалась средой, переходной между жизнью и смертью, «навь» — это много чего, это «потусторонний мир», невидимый глазу, Но с водой он, этот мир иной, очень связан. (Птицы, символизировавшие смерть — это водоплавающие — утки, лебеди. Уход в мир иной — это переплывание на другой, особый берег. Возвращение — тоже — через воду, мёртвую и живую. Так что герой, всё время ходящий по краю, — это тоже, конечно, не далеко не случайность, даже если этот образный ряд выбран чисто интуитивно. Он на краю.

За ним, да и везде, ходит ужасная двуногая «явь». Когда смотришь — страшно… больше всего страшно, когда знаешь, что сейчас что-то случится, — страшно, что случится жестокая несправедливость, подлость, что подлость — победит, что она уже победила кругом… и когда горе и трагедия оказываются гораздо глубже и сильнее, чем подлость, хитрость, тупость и жестокость, когда побеждает совсем другое, неожиданное, — трагически, гневно побеждает то, чему нет названия, нет оправдания, и что невозможно забыть… тогда мы благодарим. И не забываем.