Год выхода: 2012
Автор сценария и режиссер-постановщик: Арсений Гончуков
Оператор-постановщик: Константин Рассолов
Композитор: Никита Белов
В главных ролях: Роберт Вааб, Александр Сухинин, Юлия Дегтяренко
Сайт фильма http://1210-film.gonchukov.ru/
Равнодушие рождает чудовищ
«1210» — это пронзительная история про «маленького человека», который пытается добиться справедливости от государства. Но его попытки заранее обречены. Он — лишний, ненужный старик, против которого ополчилась даже его собственная семья.
Обездоленному и обворованному ветерану войны, кажется, остается только сойти с ума. Но это еще вопрос — он безумен в этом «нормальном» мире или «нормальный» мир сошел с ума от равнодушия?
Отчаявшийся пенсионер решается на страшный поступок, который вряд ли можно оправдать.
Фильм основан на реальных событиях.
Режиссер о фильме:
Очень коротко: «Фильм «1210» (Тысяча двести десять), 73 мин., игр., 2012 г. Драма. Фильм снят за шесть дней. Фильм получил 6 наград и Гран-При на международных кинофестивалях по всему миру. Мой самый первый и любимый фильм. Сотни показов в кинотеатрах от Сахалина до Нью-Йорка. Много раз показан на телеканале «Культура» и ТВ1000. У фильма 9 миллионов упоминаний в поисковике. Зрители до сих пор пишут мне, благодарят за фильм…»
И чуть длиннее: «Фильм «1210» («Тысяча двести десять»), мой первый полнометражный фильм, самый легендарный и культовый, если мне как автору позволено так говорить… Но такой он для меня, для моей жизни. И потом, этот фильм, мой самый первый, самый несовершенный, но самый искренний, чистый и сильный, потому что шел изнутри меня, все-таки знает самое большое количество зрителей. Начиная с тысячи тех, кому я еще по ЖЖ и через Лепру оправлял ссылки приватно (делал такую рассылку для сделавших заказ друзей), и заканчивая специальными показами фильма в кинотеатрах. Фильма, сделанного мною за 600 тысяч рублей (нет, я не ошибся в нулях), снятого на замерзающий фотоаппарат Марк-2, смонтированного мною дома на допотопном компе, и показанного не один раз в прайм-тайм на телеканале «Культура», показанного по всему миру, в том числе в Нью-Йорке, да и в остальной Америке, где на форумах, я это видел сам, фильм долго обсуждали русские эмигранты.
1210 это фильм, который смотрят до сих пор, и до сих пор мне шлют письма и отзывы с благодарностями. Поразительно, но мне до сих пор тяжело о нем писать, и даже сегодня я с трудом усадил себя за этот текст, думая, как бы вообще его не писать. Почему? И потому что тяжело вспоминать, и потому что я точно знаю, что не напишу и половины того славного и важного, что происходило с этим фильмом и вокруг него, когда он появился и начал свой путь.
Это был 2011 и 2012 год, тогда мы были не пацанами, но все еще дерзкими и безбашенными ребятами. (Кстати, про фильм «1210» очень много написано в моей книге о кино и одновременно книге воспоминаний «Как снять кино без денег» (Эксмо, Бомбора, 2018 г.), остатки второго тиража еще есть в интернет-магазинах.) С самого начала это была дикая авантюра. Денег у меня было немного, но что-то я заработал, впахивая больше года вторым режиссером на многосерийном фильме для Первого канала «Синдром дракона». Однако кроме опыта «Конечной остановки», фильма, о котором я рассказывал вам в прошлую субботу, ничего у меня не было… Ни команды, ни бюджета. Было только страшное, заполняющее все мое существо, неудержимое желание снимать. Несколько лет спустя диск с этим фильмом будет подарен продюсеру Сергею Сельянову, которому меня, преданного поклонника Балабанова, раз за разом сватали друзья. Ответа от Сельянова я так и не получил. Но потом узнал, что как раз Сельянов любит брать и снимать режиссеров с первыми, свежими и потому яркими картинами, любит снимать сливки с дебютантов. А потом чаще всего их оставляет на произвол судьбы, ну, дальше уж как сложится.
Свой дебют снял я сам, понимая, что ВГИК я не кончал, в кино я никто, и если буду искать продюсеров и деньги на свой первый фильм, вся жизнь пройдет. А я потухну и ничего не сделаю. Как жизнь проходит у тысяч выпускников киновузов, которые так и не снимают свое кино, а всю молодость стоят под окнами высоких продюсерских кабинетов, ожидая шанса. И я попер сам. Зачем ждать судьбу, если можно ее взять самому? И когда мы сняли фильм, без бюджета, бесплатно, с затратами на сушки в жалкие 600 тысяч (бюджет на два дня на буфет на съемках рекламы), тогда в киносообществе это произвело эффект разорвавшейся газели с динамитом. Сейчас так снятых и таких безбюджетных и «наколеночных» картин снимается достаточно много, но тогда, в 2011 году аренда жалкого по сегодняшним меркам, но тогда только вышедшего топового фотика-мечты Марка-2 стоила беспощадных 200 долларов в день, это было еще очень дикое технически время… Да и индустрия была крайне неразвита.
Когда я снял фильм «1210» и громогласно заявлял о его нищем бюджете, мне передавали, что продюсеры меня уже ненавидят, они не знают, как им просить у государства в Фонде кино десятки миллионов рублей, когда эта «сука Гончуков» снимает полные метры по цене китайского мопеда… Кто-то зло шутил, что киллера мне закажет. (Спустя годы кто-то мне говорил уже про первый веб-сериал «Район тьмы», что я слишком рано выстрелил со своими киноподвигами, надо было мне попозже, опоздать, и тогда были бы огромные деньги!).
За несколько дней до начала съемок самого страшного для меня фильма, потому что ответственность, люди, взрослые актеры, команда, ответственность перед самим собой и огромной подготовкой (я два месяца ездил, снимая на фотик все станции метро, чтобы найти нужную для фильма «картинку»), у меня разрушились длившиеся несколько лет и очень ценные отношения. Это было редкой силы и боли крушение в моей жизни, или я не был к этому готов.
Когда мы сняли фильм и наступила осень, я вдруг понял, что остался совсем без денег, то есть совсем без денег, к тому же нет никакой работы, а ведь я всего года три как переехал в Москву, связей было немного, но квартиру я уже снимал… Я запомнил тот Новый год, когда у меня на столе было три банки пива, два доширака и хлеб. А еще заканчивалось терпение у моей хозяйки, которой я два месяца не платил…
Когда фильм я смонтировал, сам, дома, на подвисающем компе, ведь тогда монтаж формата HD 1080 был под силу далеко не всем машинам, вдруг оказалось, что наш героический звукорежиссер, помогавший мне без денег, но парень с характером, попросту не записал половину звука для фильма, его не было, он был в браке, а наш главный актер живет в другой стране и приезжает в Россию дорого и редко…
Кроме того это был редкий случай, когда фильм я переснимал, то есть доснимал сцены, хотя разбежалась команда и изменилась погода… А еще я помню, как моя киногруппа со всеми баулами, реквизитом, папками, куртками за неимением элементарно даже транспорта была вынуждена во время съемки на локации ютиться в ближайшем «Кофехаусе», удивляя официантов и вызывая брезгливое недовольство администраторов. Мы как цыганский табор просто занимали огромный угол кафе, а денег у нас хватало только на американо.
С этим фильмом было, кажется, все. И то, что в команде не было ни одного опытного киношника, и даже у оператора-постановщика не было ни одной снятой картины (что вообще нонсенс). И то, что на съемки мне друг дал какой-то настоящий, но обточенный ствол, который носить было по городу просто нельзя, а после съемок рассеянный режиссер положил Макарыча в Макдональдсе на поднос… И то, что кабинет в финале фильма совершенно реальный и почти не декорированный, его я буквально «отжал» у начальника хозчасти Киностудии имени Горького…
Главное же было совсем другое. Абсолютно героическая работа огромной команды ребят, которые пахали сутками, без сна и отдыха, падая и вмерзая на далеких локациях без машин и даже без кипятка (а пить я даже на морозе не позволял). Главнее этого было только то, что в результате таких диких, варварских, действительно каких-то дурных и колхозных съемок, когда я придумывал некоторые сцены ночью, а на площадке вручал актеру бумажку с ролью, в результате всей этой дичи… кино у нас получилось.
Я это понял не сразу и после окончания монтажа этого самого первого из четырех моих полнометражных фильмов мне казалось, что это все выглядит настолько плохо, что от позора я не отмоюсь никогда.
Но вдруг я начал показывать фильм, начались первые показы, премьеры, фестивали, и я увидел сотни людей, которые выходили из кинотеатров в слезах. И люди выходили и подходили ко мне, жали руку, благодарили. Окончательно понял я, что у меня, у нас, всей большой команды — получилось, когда после одного из показов ко мне подошел и поблагодарил и пожал мне руку человек, снявший возможно главный фильм моей юности, фильм «Холодное лето 53-го»… Да, это был Александр Прошкин. Чуть позже молодому режиссеру вручит приз Егор Кончаловский, картину увидят и оценят Сергей Соловьев, Хотиненко, а там кино доберется и до Ханты-Мансийска, США, Германии, Великобритании, будет показан на фестивале им. Тарковского, а так же на десятках других кинофестивалей. Особенно горжусь показами на телеканале Культура, куда подобному нестудийному любительскому контенту было невозможно попасть. Едва ли не больше горд я тем, что фильм «1210» показывали в кинотеатре «Художественный», «Звезда», «Полет» и других кинотеатрах сети Московское кино. Легендарный «Художественный»! Мой фильм! Старорежимные билетики. Господи. Можете себе представить, что чувствовал нижегородец, вчерашний непроходимый провинциал.
Это был прорыв и победа. Фильма, снятого бесплатно на фотоаппарат. Фильма, у которого сегодня, спустя столько лет около 10 миллионов упоминаний в сети интернет.
Тема фильма, разрывная и страшная, была поднята мною (говорю это без ложной скромности) гораздо раньше, чем до нее добрались в своих фильмах через несколько лет Андрей Звягинцев и Юрий Быков, я снял про бунт отчаяния маленького человека против системы — первый. Но мы снимали без студий, без денег и остались незамеченными большой критикой, большими СМИ. Впрочем, не обижаюсь. Сотни интервью (на моем Ютуб канале все лежит, если интересно), новости по ТВ, репортажи, миллионы просмотров, у нас, как говорится, все было. Такая вот неофициальная история российского кино андеграунда. Тем более что люди до сих пор смотрят и пишут.
Да, фильм «1210» в 2012 году вышел в уникальный самодельный кинопрокат — по кинотеатрам России и Украины я продвигал и возил его сам, своими руками и ножками. Вот прямо так договаривался с кинотеатрами и ездил, устраивал показы, встречи, приезжали местные СМИ… Споры после каждого кинопоказа могли тянуться часами. Мне удалось вместе с друзьями из соцсетей показать фильм в Астрахани, Саратове, Самаре, Сургуте, Нижнем, Новосибирске, Днепропетровске, Кировограде, Киеве и еще в трех десятках других городов. Это было феерическое турне, два месяца я ездил на поезде по всему СНГ.
И да. Последнее. Сегодня я сам в это не верю. Но фильм «1210» был снят энтузиастами безумцами всего за шесть смен. Да, за шесть дней, вы не ослышались. И фильм получил в итоге шесть наград. Как я шучу до сих пор, по награде за каждый съемочный день.
Одна из наград была пафосная и денежная (уникальный случай, я отбил бюджет фильма призами!) Кинопремия «Страна», которую вручал как раз Кончаловский на огромной сверкающей сцене театра «Эстрада» — гран-при, мы получили главный приз фестиваля! Так вот туда, хоть я и был в те дни в Москве и меня приглашали, я попросту не пришел, а тупо спал дома и жрал свой доширак. Я просто не мог поверить, что нам что-то дадут.
В итоге на вручении премии в финале произошел забавный случай, когда мой знакомый актер заявил журналистам федеральных СМИ, что это он — Гончуков! После чего самозванный режиссер начал раздавать на камеры интервью! В общем, было весело. Смотрите кино. Оно уже история.»
Интервью
- РИА Федерал Пресс: «Спасение утопающих-дело рук самих утопающих»
- ЛБ: Павел Орлов: «1210» (Арсений Гончуков, 2012), или Маленький герой нашего времени
- Новая газета: Опять «человека забыли»!
- Сними Фильм: Интервью с автором социальной драмы «1210» Арсением Гончуковым
- Взгляд: Арсений Гончуков: «Фильм сдвинул в людях какие-то пласты – Это важно…»
- Нижегородские новости: В холодной, жестокой Азии
- Богатей Онлайн: Трагедия «правоты». О фильме Арсения Гончукова «1210»
- Журнал Волга: Андрей Пермяков. Цвет неба, цвет травы (“1210”, Арсений Гончуков)
- ЛБ: Игорь Зайцев. Горькие витамины от Арсения Гончукова
- Свободная Пресса: Арсений Гончуков: «Для меня кино сродни гуманитарной миссии»
- MovieStart: Арсений Гончуков: «Главное в кино – технология и стратегия»
- Сними Фильм: «Я хочу, чтобы каждый убил то, что заложено в словах: «Равнодушие рождает чудовищ». Интервью о фильме «1210»
- Snimifilm: Интервью с автором социальной драмы «1210» Арсением Гончуковым
Видео
Трейлеры фильма «1210»
Отзывы
Артур Сумароков
Сумма всех жизненных сложностей в порядке убывания
1210 — это много или мало? Или вообще ничто? Для человека с достатком 1210 рублей не значат ровным счетом ничего. Сущая мелочь, которую с легкостью можно выбросить на ветер, потратить на безделушки, и — забыть, что когда-то была в бумажнике такая незначительная сумма. Для тех же, кто перебивается с умеренного КЗОТа на КЗОТ, чьи доходы едва укладываются в шпалы прожиточного минимума, то и такие деньги значат много больше, чем просто сумма, добавленная в качестве государственной помощи. От этих денег, отвоеванных в прямом смысле и потом, и кровью, и слезами, пожалуй, зависит слишком многое. Сама жизнь, в конце концов. Жизнь обычного человека Николая Баранова, прошедшего самый ад Афгана, но ставшего никому ненужным в мирные времена. По идее спокойные, в идеале налаженные что на бытовом, что на духовном уровнях, но на самом деле пронизанные безнадегой, равнодушием, злостью как со стороны родных, для которых Николай оказался не просто лишним, а лучше бы мертвым, так и со стороны совсем ему незнакомых. Для последних Баранов — пыль на подошве их дорогих ботинок, ничто и никто, которого слишком легко не замечать, поскольку его и нет вовсе для них. Маленький сгорбленный человек оказался тенью среди теней, и свет для него более недоступен. Обшарпанные стены, облезлые обои, комната, напоминающая тюремную камеру. Затхло, душно, тяжко тут не жить, а выживать, оттягивая с неизбежностью час смерти.
21:20 — пришла тьма. Николай умирает. Струящийся по венам тусклый лунный свет меркнет и тает в его глазах, и ему в моменты невыносимой предсмертной агонии, когда горло заливает кровь, а сердце начинает биться в такт дальнему набату поезда, идущего по рельсам в дождливое ничто, начинают являться призраки прошлого, кровавые видения из Кабула и Кандагара. Сочащиеся кровью культи, монотонные и гипнотизирующие песни муэдзинов, песок тошнотворно-желтый и осколочно-острый, впивающийся в расцарапанные руки, в кожу, запачканную порохом и кровью, в глаза, жаждущие более не видеть кошмаров наяву. Но его явь — это война. Еженощная, ежедневная, ежеминутная, ежесекундная боль, страдания, рвущие плоть на части, на ошметки. На осколки, летящие в бездну, в пропасть, куда падает и сам Николай.
2012 год оказался богат в современном русском кино, вплоть до чрезвычайности, на картины, для которых была характерна остросоциальная тематика, выпирающая своими заморенными костями из плоти привычной чернушности или бытовушности, то есть теми категориями, без которых невозможно представить горький русский реализм. Причем данная остросоциальность, присутствовавшая и в последней картине Алексея Октябриновича Балабанова «Я тоже хочу», и в витальной жестокости «Жить» Сигарева, и в политико-социальном манифесте «За Маркса…» Светланы Басковой, апогея своего достигла в картине, которая на выходе была в сути своей не ловкой имитацией жизни, не притчей, разыгранной в условностях, а квинтэссенцией самого бытия, решенной в крайне лаконичных, лапидарных с точки зрения киноязыка формах — фильме «1210» дебютанта Арсения Гончукова, рассказавшего историю борьбы и бунта брошенного на произвол судьбы ветерана-афганца, для которого прибавка к пенсии — сущие копейки — стала самоопределяющим постулатом, не отвоевав которую в реальной жизни наш герой бы утратил все. Он архаичен, он мыслит категориями морали в век, когда никакой морали не осталось в помине. Он грешон, но Бог его не простит, поскольку нет в этом пространстве, именуемом жизнью в средней полосе, Бога. Вера здесь лишена сакрального смысла, иконы — просто для галочки, но не для осознания того, что помолившись, выпросив чуток, воздастся, а за спиной проявится потустороннее светило. Николай — юродивый без явного юродства, уродливый без явного же уродства. Уродливость эта проявляется ближе к финалу, корни катарсиса которого восходят к небезызвестной «Шинели». Сменяются цари, уходят в небытие часы и дни от Рождества Христова, но все по-прежнему на Руси. Сильный ненавидит слабого, а слабый рано или поздно перейдет ту опасную черту, за которой уже не будет человека как такового. Право быть правым все же важнее, бунт становится единственным выходом для человека, раньше верившего в идеалы. Но они мертвы. Истлели. Маленькая песчинка во вселенной одного государства, в которой каждый, кто уже у власти — сам государь. Больно, несправедливо. Война проиграна, трупы каменеют в афганской пустыне, но ее надо продолжать. До последней капли крови, до порванного нерва, до слез, тающих на ветру. «1210» — не фильм-приговор, но фильм-разговор со зрителем, с обществом. Честный, беспристрастный, беспримесный с точки зрения кристальности киноязыка и зрелости режиссуры, и бескомпромиссный в своих окончательных выводах, каждый из которых — обвинение, выпад власть предержащим и всем близлежащим, которые от них зависят и висят на волоске от бунта, от хаоса, от морока, от оглушающего крика в равнодушной тишине. Да, равнодушие, как и сон, рождает чудовищ. Нигилизм порождает колесо насилия, наушничества, лжи. Фильм в своей статической сонной манере застыл в пространстве небытия, комы и уже смерти. Но это смерть не Николая Баранова, отчаявшегося героя, а нас с Вами, которые виноваты во всем, что с ним произошло.
Всеволод Коршунов, киновед, преподаватель
« Гончуков бьет в самую страшную точку»
В фильме «1210» режиссер Арсений Гончуков постоянно тебя обманывает. Само название — то ли дата, то ли код, то ли номер. А выясняется, что это сумма — тысяча двести десять рублей. Ветеранская надбавка, которую власти отняли у героя и таких же, как он, никому не нужных афганцев. Собственно, это узел, на который начинает наматывается клубок фабулы.
Смотришь на изображение — и не понимаешь: а где здесь, собственно, режиссер? Всё какое-то небрежное, неаккуратное, дрожащее, тусклое, в стиле home video. А потом ныряешь на глубину и видишь, что режиссер есть, просто он прячется за этим «как бы необработанным» куском реальности, чуть ли не случайно оказавшимся на пленке. Начинаешь видеть подбор натуры, работу с цветом, метафоры — эти бесконечные реки-преграды и мосты, по которым герой постоянно проходит, но никуда не переходит.
Но самое главное — сюжет. Поначалу кажется, что это такое straight movie — прямолинейное злободневное публицистическое кино без всяких там вторых смыслов и неоднозначностей. Но в финале вдруг понимаешь, что герой, которого так темпераментно сыграл Роберт Вааб, не такой уж и симпатичный, если присмотреться к нему повнимательнее. Не так уж неправы его дочь и ее муж, смертельно уставшие от его «закидонов».
А уж за что досталось двум теткам из фонда — вообще непонятно. Да, хамки, да, противные, да, олицетворение Бездушной Системы, но так-то с ними зачем? Герой требует денег именно с них, но что они могут сделать. Из своего кармана, что ли, выложить?
И самое удивительное: выясняется, что денег никто у него не отнимал. Эту злосчастную тысячу двести десять просто включили в пенсию. Но ему не деньги нужны (он, как мы видим, ими разбрасывается), а признание государства — да, кровь проливал, да, мы помним, вот тебе награда. Не сумму в тысячу двести рублей у него отняли, а нечто большее. Раньше он был ветеран — а теперь простой пенсионер.
Поначалу даже кажется, что это какой-то сценарный просчет — лучше бы просто отняли, иначе уходит всё напряжение истории. Но в том-то и дело, что напряжение истории не внешнее, а внутреннее. Мы хотим видеть социальный контекст, а Гончуков упорно переводит нас в контекст психологический. И когда ты это понимаешь, открывается, может быть, главная трагедия нашего человека: всё внешнее, социальное и теоретически вполне решаемое мы переводим в свое, нутряное, больное, с которым не расквитаться и от которого только пулю в лоб.
Неудивительно, что многие кинотеатры отказываются брать фильм для проката, — Гончуков бьет в самую страшную точку. Причем бьет, как я понимаю, и себя самого — иначе не снимал бы кино на свои собственные деньги и не был бы «сам себе продюсер», «сам себе дистрибьютор», «сам себе пиарщик».
Тем не менее, уже послезавтра фильм можно будет посмотреть в трех московских кинотеатрах — «Художественный», «Факел», «Звезда». Удовольствия не получите — не то кино. Но что заболеете этой историей (меня фильм уже неделю не отпускает) — почти гарантирую.