Фильм — это серьёзно…

Фильм сложный; смотреть — тяжело; не смотреть — нельзя; не досмотреть — невозможно.

О том, насколько фильм снят профессионально, говорить не буду. Я — не специалист, не журнальный критик, но я — зритель, который разглядел в этом фильме глубочайший смысл.

Снято, конечно, на очень высоком уровне — мастерски и талантливо; снято настолько хорошо, насколько вообще можно снять за свои деньги. Фильм — как форма, которую можно оценивать с технической стороны — никак не ограничивает возможность смотрящего понять и почувствовать то, что хотел сказать автор картины. То, что я точно смог понять — это неоднозначность, мучительную неоднозначность не только самого «месседжа», но и человеческой жизни — как и главного героя, так и нашей с вами собственной.

Если продолжать разговор о содержании, то следует упомянуть, что этот фильм — не о войне, не о её участниках, их судьбах и всеобщих последствиях, и — даже несмотря на название — не о жалких тысяче двухсот рублях. Для меня этот фильм — о честности. И главный герой — бывший военный, прошедший Афганскую войну — не случаен: если не он, то кто? В ком ещё искать такие качества, как честность, нравственность и просто порядочность?

Мир жесток, ещё жёстче — бездушная «система», которой плевать на «ветеранскую» надбавку к пенсии — пенсии человека, прошедшего настоящий ад — и на её название, значащее для человека, который её получает, намного больше, чем может показаться на первый взгляд. Отмена «ветеранской» надбавки для главного героя — открытое наплевательское безразличие общества на трагедию, которая сломала ему жизнь, безразличие абсолютно всех, даже родных — самых близких ему — людей. Его честность на даёт ему спокойно жить, заставляя мучить не только себя, но и окружающих; его честность довела его до греха — двойного убийства — и кто в этом виноват, ответ дать не сможет никто.

Спасибо автору и всем, кто ему помог.

10 из 10

Впечатления от просмотра фильма ‘1210’.

Посмотрел фильм ‘1210’ – хороший фильм, глубокий смысл, но есть незавершенность некоторых эпизодов и ляпы (наверное, будь возможность, картину можно было бы увеличить по длительности на 20-30 минут, соединив как раз все логические неувязки; из ляпов — дергается вначале у оператора камера, лица соцработников при встрече с дочерью героя не по центру кадра, на трассе — в кадре одинокий человек с рекламой сауны — к чему это — непонятно; в тире ‘учитель’ говорит, что ‘стрелок’ талантливый, однако ни одного попадания в мишень, роль 3-го из обидчиков также неясна, вроде как он и следил за главным героем, однако, когда ветеран выглядывал из окна, он видел там сына или человека в телогрейке). С другой же стороны – ряд эпизодов оставляют абсолютно бескомпромиссную трактовку действия, которые точно отображают социальный статус картины (к примеру, когда главный герой дает пощечину ребенку, а после извиняется, или когда дочь кричит вслед уходящему отцу, чтобы он берег себя, или когда ветеран швыряет деньги жадным мужикам, зная, что у него другие ценности, что собственно дошло до одного из обидчиков позже). В фильме есть мелкие второстепенные детали, на которые не обратить внимание было невозможно: шум от автомашин, от взлетевшего голубя в одном кадре, голос играющего радио (или тв) в сцене на кухне, также большие бусы у социального работника, которые являются некой усмешкой над ветераном. Соцработникам в кадре абсолютно все равно на проблемы главного героя, и все его попытки что-то доказать бессмысленны и бесполезны как и сами эти бусы. Без сомнения показана четкая линия жизненного принципа героя – обещания должны исполнятся и все должно делаться в срок (монолог в начале отведет к стрелкам на часах в конце фильма). Роберт Вааб сыграл живую в полном смысле этого слова роль, а музыка лишь усугубляет весь драматизм происходящего. Всех остальных героев оценивать сложно, так как вся картина заточена под главного героя, и им достались небольшие роли.

Фильм не стал для меня открытием в жанре драмы (видал и более ‘болезненные’ картины), но, учитывая бюджетность и подбор актеров, кричащую идею несправедливости удалось воплотить в сюжет. Данное авторское кино все же не для широкого показа (вопреки мнению создателей) и с возрастной категорией 16+ (не ниже, так как человек моложе просто не сможет полностью понять смысл и глубину, да и местами лексика неподобающая).

Потраченного времени на просмотр не жалею.

Посмотрела фильм «1210». Целый день ходила под впечатлением… Очень давно ничто так не бередило душу. Такие фильмы нужно показывать всенародным просмотром, чтобы люди становились добрее и задумались над тем, как они живут.

«Равнодушие рождает чудовищ» — очень точно сказано. До мурашек, с комом в горле, до скрежета зубов, смотришь и понимаешь, что дальше так жить нельзя! Если ничего не изменить, то вот он, апокалипсис. Не с неба или с преисподней. Гораздо ближе. От нас самих.

Я — обычный зритель. Поэтому не ищу шероховатости и недостатки. Я смотрю сердцем. Это кино, благодаря замечательной игре актеров, музыке, натуре съемок, переворачивает всё внутри. Незабываемый взгляд главного героя до сих пор передо мной.

А еще я услышала ‘балабановские’ нотки. Балабанов был моим любимым режиссером. Подумалось, вдруг: вот он! Снова с нами, в лице Арсения Гончукова.

Мне кажется, что такое кино — это колокол, набат. И в наших интересах его услышать.

10 из 10

Из крайности в крайность

Российский кинематограф кидается (см. заголовок)

Неладное начинает проступать при первом разговоре с камерой. До чего уж слабый приём, так ещё и используется почти в начале фильма. Перегиб проступает при психозе мужика дома. Нет бы знать меру и остановиться на его разговоре с никем — нет, вместо этого сцена продолжается, и продолжается, и продолжается. Режиссёр слаб в выборе средств донесения смысла и не скрывает этого, а в данном случае он ничего и не пытался донести, скорее создать атмосферу. Можно было извернуться и сделать фильм бенефисом вот актёра на главной роли, так как играет он действительно впечатляюще, но нет. Вместо этого мы в самой долгой сцене фильма видим склейки, причём сделанные крайне грубо. Лично для меня фильм не интересен, но долгая неразрывная сцена с движущейся камерой, без склеек и с сильной игрой была бы бесспорным аргументом в пользу картины. Но сцена таковой не вышла.

К концу фильма моё недоумение начало достигать критической точки, так как весь фильм обыгрываются все те переживания мужика, которые заявлены в первых 10и минутах. Режиссёр будто бы считает зрителя глупым, раз за разом показывая одни и те же душевные раны главного героя. В фильме не происходит вообще никакого развития, и ладно бы способы передачи переживаний каждый раз удивляли, так они вместо этого режут глаз.

Концовка конечно отдельно ‘обрадовала’. После многократного расставления точек над одними и теми же ‘и’, казалось бы, чем может кончиться фильм? Я бы могла простить столь очевидную концовку в остальном хорошему драматическому фильму, но вот в данном случае… Когда этот простейший по режиссёрским приёмам метр, намертво застрявший на одних и тех же смысловых столпах, закончился столь предсказуемо и просто, что почти глупо, я разбила рукой лицо.

Мне вот интересно, когда господа жюри фестивалей регалии отдают таким картинам, они вообще понимают, что массовому зрителю такими темпами на фестивали станет плевать вообще, целиком и полностью? Я последние 3 месяца заставляла себя смотреть конкурсные работы российских независимых режиссёров, так о них сначала узнать нереально, потом найти нереально, потом смотреть нереально. У меня нет желания сетовать на уровень фестивальных работ в стране, но пока что все понты из разряда ‘мы независимое кино, у нас реально круто’ отыгрывает только пара людей.

За актёра на главной роли

Я живу по наитию и не знаю, как правильно.

Посмотрела первый полнометражный фильм Арсения Гончукова «1210» в минувший «Актуальный четверг» в Библиотеке киноискусства им. С. М. Эйзенштейна.

Плакала. Думала. Копалась в себе.

Скромный зал, небольшой по современным меркам экран, стулья вместо кресел. Публика немногочисленная и очень разная: с ожидаемыми претензиями к врагу-государству, трепетными разборами семейной трагедии главного героя, интересными философскими откровениями и неожиданными параллелями с «Малышом и Карлсоном», дотошностью в угадывании московских пейзажей – мест проведения съемки. Тот самый момент, когда фильм перестает быть просто историей, выходит за границы режиссерского замысла и обретает новую и удивительно разнообразную жизнь в зрительских умах и сердцах. Во истину, «у каждого свое кино».

Сошлись, кажется, в одном – реальности происходящего на экране. На то и «остросоциальная драма» как есть, без прикрас, но и без нарочитой «чернухи» – частой гостьи в данном жанре. Длинные кадры, не блещущие внутрикадровым монтажом и динамичным действием, небольшие неровности в монтажных склейках, типичные социальные штампы в изображении второстепенных персонажей, слегка навязчивая тональность музыкального сопровождения, подсказывающая, что ты должен чувствовать в тот или иной момент, воспринимаемые в первом приближении как недочеты, в конечном итоге в своем органичном переплетении оказываются тем самым средством, что придает фильму глубину и документальность. Отсюда и весь этот зрительский интерес к судьбе героя до событий, показанных в фильме; и стремление ухватиться за любую светлую деталь – будь то одумавшийся (пусть и поздно) уличный бандит или девушка, застегивающая пуховик на бегу, которая вовсе не дочь, но так хочется в это верить; и потребность, и желание иного финала. Ибо осознав все это настоящее, живое, человеческое, неумолимо обрушившееся на тебя с экрана, невозможно без боли, без выворачивания себя наизнанку принять этот сокрушительный заключительный аккорд. Но даже перепиши режиссер концовку, что изменится в реальном мире? И если все показанное – реальность, то где в этой истории Я?

Я в этой истории постоянно прохожу мимо. Мимо бомжей в переходах, соседских алкоголиков, старух, собирающих милостыню у порогов церквей, мимо надрывных стенаний кликуш, мимо пенсионеров, оббивающих пороги соцслужб. У каждого из них своя история и своя трагедия, своя растоптанная судьба. Так уж важно, как каждый из них оказался на самом дне? Я смотрю на героев фильма – ветерана-афганца, его семью, грабителей, готовых пойти на убийство ради наживы, и жалею каждого из них, не выбирая, кто достоин, а кто нет, и реву оплакивая в каждом из них просто человека, сломавшегося, слабого, несовершенного. И ненавижу каждого из них за то, что оказались просто людьми, заставили сомневаться в Человеке. Моя жалость – мерзкое чувство, ибо суть ее пустота и неспособность что-либо изменить. В такие моменты себя я презираю еще больше за свое бессилие, малодушие и страх, за то, что всегда, как бы остро не сопереживала каждому из них, я всегда мимо, я всегда в бездействии, и даже на расстоянии вытянутой руки – я всегда по другую сторону экрана. «Успокойся, я люблю тебя!» – на это ведь тоже надо решиться? Подарить искреннее и теплое чувство зачастую гораздо сложнее, чем в порыве секундного сострадания и самоискупления сунуть в руку мятую купюру, отвернуться и побежать дальше. Равнодушие, что рождает чудовищ, оно тоже отчасти мое.

Я в этой истории внутри семейного конфликта. И этот нравственный – безнравственный выбор дочери главного героя, как его оценить, осудить, попытаться понять? Я в своей собственной жизни пытаюсь найти и осознать, где заканчивается родительский, дочерний, сестринский, любой другой родственный долг и начинаются границы собственной жизни, свободы и личности? Должно ли быть семейное родство значимее всего остального? Стоят ли любви несмотря ни на что те, в чьих жилах течет одна с тобой кровь? Близки ли по-настоящему тебе твои близкие? Я не знаю правильных, универсальных ответов. Я всего лишь каждый раз делаю свой нравственный – безнравственный выбор и живу с ним.

Я в этой истории смотрюсь в зеркало и вижу в нем собственное одиночество. И пусть мое – это полкастрюли ни с кем неразделенного и по той причине скисшего борща, выливаемого в унитаз; оторванная розовая дверца от кухонного шкафчика, которую некому повесить на место, и собака, что, как известно, «лучше людей», а не доведенная до крайности душевная пустота и безысходность как у героев картины – чужая беда, вопреки ожиданиям, не утешает. Становится больно и страшно.

Такое кино. Такая жизнь. Такой повод лишний раз взглянуть в лицо себе самой и понять, кто ты есть на самом деле.

А потом были еще кадры нового фильма и стихи. И трогательное признание в любви одной из актрис. И посредине всего этого Арсений, искренний, живой, щедрый.

Тупик буржуазного протестного кино

Бывшего воина-афганца война не отпускает до сих пор. Ещё и очередным законом государство отменила ветеранскую надбавку — 1210 р. Герой решается на убийство хамоватых соцработниц и и своё собственное…

Сначала о плюсах. Повально желание автора затронуть острую тематику, тем более, что в российском кино, эта тема почти неприкасаема. Похвально и то, что стал дожидаться подачки от министерства культуры ( да и не получил бы, он же не Звягинцев), а снял на свои средства.

Но на этом, пожалуй, плюсы и заканчиваются. Потому как:

1. Действия в фильме почти нет — несколько сцен сильно разбавлены длинными серыми унылыми пейзажами провинциального городка в сопровождении такой же унылой монотонной мелодией. Если бы ограничились короткометражкой, ленту можно было бы сделать более смотрибельной.

2. Не очень реалистично выглядит пусть и ветеран-афганец, но которого война не отпускает спустя 35 лет. Он с энтузиазмом только что вернувшегося с поля боя бойца рассказывает, как и кто окружал их колонну.

3. И главное — автор не даёт выхода. Безысходность полная. Застрелить теток, которые не начислили пенсию и застрелиться самому.

Это типично для буржуазного протестного кино. Мы знаем это по европейским фильмам 60-70х годов, есть и единичные примеры уже в постсоветском (тот же ‘Дурак’, отлично снятый, но с той же безысходностью)

Слоган фильма «Равнодушие рождает чудовищ» выглядит наивно. Чьё равнодушие? Опять-таки этих теток? А что они должны были сделать? Устроить пикет против нового закона правительства? Что должны были сделать дети? Отправить папу в психушку? Пожалуй, да, учитывая, каким нам рисуют главного героя. И учитывая его поступок в финале фильма. Но ведь авторы явно не это хотели сказать.

Скромно умалчивается причина бедственного положения пенсионеров и других малоимущих. В атомизированном раздробленном обществе никому до тебя нет дела. Крутись сам как хочешь. Так кого винить в этом? Неужели этих социальных работниц, которые сами получают копейки?

Словом, идея неплохая, но реализация сильно не дожата. Режиссёру желаю успехов.